Владимир
Егоров
«социализм»
древних славян
Реплика
к статье «Русь до крещения»
автора «Живого журнала» с ником Masterok
«Живой журнал» время от времени поставляет публикации, которые буквально напрашиваются на реплику. Одна из таких публикаций — статья «Русь до крещения» автора под ником Masterok [1] (далее — автор). Заявленная автором тема статьи: как жили на Руси до её крещения. Раскрытие темы главным образом свелось к пересказу «Повести временных лет» (далее — ПВЛ) и книги И. Фроянова на эту тему [2] с авторскими интерпретациями и комментариями. Моё отношение к ПВЛ хорошо известно — я эту так называемую «Начальную летопись» ни в грош не ставлю и своим читателям верить ей не советую, — поэтому мой интерес к обсуждаемой статье обусловлен не интерпретациями текста ПВЛ, а всего лишь одной частной затронутой автором статьи проблемой.
В авторской постановке эта проблема выглядит следующим образом: «Докрещенский период истории Руси был большой головной болью советских историков и идеологов», потому что «не вписывался ни в одно “стандартное” лекало [стилистику автора не обсуждаем – В.Е.] — не был похож ни [на] первобытнообщинный строй, ни на рабовладельческий, ни на феодальный. А скорее был похож на социалистический». Далее поясняется причина страданий советских историков: «В период перед крещением Руси у русов было, бесспорно, своё государство и при этом не было классового общества, в частности феодального», в то время как «“классическая” советская идеология утверждала, что класс феодалов создаёт государство как инструмент своего политического господства и подавления крестьян».
Итак, насколько можно понять автора:
· у руси ещё до её крещения «безусловно» было своё государство;
· государство это было с точки зрения марксизма-ленинизма «неправильным», в нём не было феодалов, поэтому некому было не только подавлять крестьян, но и создавать это самое государство.
Что касается первого тезиса, то существование некого государства у языческой руси — далеко не «безусловный» факт. По моему личному мнению, поддержанному, пожалуй, самым главным в мире специалистом по истории Киевской Руси А. Толочко [3], Древняя Русь как государство образовалось где-то в конце X века [4], то есть примерно в одно время с канонической датой её крещения. Но и сама эта дата тоже не абсолютна, служит предметом учёных дискуссий и вряд ли когда-нибудь будет надёжно установлена. Тем более что само действо одномоментного крещения «всея руси» трудно представимо и потому сомнительно.
На самом деле всё, что мы знаем о дохристианском периоде истории Древней Руси как государства, включая её крещение и мифических правителей (семейство Кия, Рюрик с братьями, Аскольд с Диром, Вещий Олег), происходит из одного единственного и крайне недостоверного источника — всё той же ПВЛ. Никакими надёжными сведениями о государстве языческой руси мы не располагаем, а упомянутые её правители являются персонажами исключительно ПВЛ, никакие иные заслуживающие доверия документы их не знают. Какое-то представление о сообществе языческой руси середины X века можно получить из труда Константина Багрянородного «Об управлении империей», но описанное там торговое сообщество — ни в коей мере не государство, а так называемое полюдье, не обременённое никакими институтами государственности. Так что первый тезис автора статьи о существовании государства у языческой руси далеко не «безусловен» и может быть принят только на уровне допущения.
В обоснование своего второго тезиса автор привлекает обильно напичкавшие интернет мнения двух известных отечественных историков И. Ляпушкина и В. Седова, процитированные в книге третьего — И. Фроянова [5]. Ляпушкин даёт характеристику обитателей жилищ лесостепной полосы: «…в самых разных регионах лесостепной полосы нет возможности указать такие, которые по своему архитектурному облику и по содержанию найденного в них бытового и хозяйственного инвентаря выделялись бы богатством. Внутренне устройство жилищ и найденный в них инвентарь пока не позволяют [здесь ошибка цитирования: в оригинале Ляпушкина “пока что позволяют” – В.Е.] расчленить обитателей этих последних лишь по роду занятий — на землевладельцев и ремесленников». Заметим, Ляпушкин пишет о занятиях обитателей исследованных археологом жилищ, но не уточняет их этническую принадлежность. В этом отношении более конкретен Седов, сообщающий об однородности именно раннеславянского общества: «Возникновение экономического неравенства на материалах исследованных археологами поселений выявить невозможно. Кажется, нет отчетливых следов имущественной дифференциации славянского общества и в могильных памятниках 6‑8 веков».
Из этой и других схожих констатаций археологической гомогенности раннеславянского общества широко распространилось в отечественной исторической науке (и, соответственно, наводнило интернет) представление о восточных славянах как неких «бессребрениках», которым чуждо стремление к богатству и комфорту, каких-то гомункулах, лишённых всего человеческого, включая естественные присущие всем живым существам инстинкты. Эти гомункулы всю жизнь вкалывают на пашнях или в мастерских и при этом поголовно озабочены тем, чтобы, не дай бог, не выделиться чем-нибудь из общей массы. Вот как это представление формулирует наш автор: «То есть, в этом древнерусском обществе не было смыслом жизни накопление богатств и передача его детям, это не было какой-то мировоззренческой или нравственной ценностью, и это явно не приветствовалось и презрительно порицалось. А что было ценным? Это видно из того — чем клялись русские, ибо клялись самым ценным — например, и в договоре с греками 907 года русы клялись не золотом, не матерью и не детьми, а “оружием своим, и Перуном, Богом своим, и Волосом, скотьем богом”. Также Перуном и Волосом клялся Святослав в договоре 971 года с Византией».
В эту формулировку сразу необходимо внести существенную поправку. Приведённые выше автором статьи цитаты из книги Фроянова относятся не к древнерусскому, а к восточнославянскому обществу — у Ляпушкина имплицитно, а Седов даже уточняет время: VI…VIII века. В древнерусском же обществе, а это совершенно другая эпоха, на несколько столетий позже, социальная стратификация уже вполне выражена: в нём есть и рабы, и смерды, и купцы, и наследственные правители вплоть до бояр и князей. Вообще-то, даже первобытное общество обязательно в какой-то мере было стратифицированным, оно не могло обходиться без неких носителей властных полномочий, старейшин или вождей, чьё общественное положение и уровень богатства археологически вполне выделяемы на фоне рядовых членов сообщества. Поэтому однородность социума, предстающего перед нами в приведённых выше цитатах, выглядит неестественной и требует специального объяснения.
Следует также обратить внимание на противоречивость позиции нашего автора. Если общество лишено имущественной дифференциации (Седов) и его членов можно расчленить лишь по роду занятий на землевладельцев и ремесленников (Ляпушкин), в нём нет места профессиональным воинам, а у ратаев и мастеровых оружие не может быть «мировоззренческой и нравственной ценностью». При всём моём личном категоричном неверии в нашу летописанину как раз в этом случае я допускаю, что начальная языческая русь могла клясться своим оружием. Но русь наших летописей — это не пахари и не мастеровые, а оборотистые купцы, занятые в дальней и сопряжённой с постоянными опасностями торговле, вследствие чего вынужденные быть по совместительству вполне профессиональными воинами [6]. Они-то действительно, судя по записке Ибн Фадлана, никогда не расставались с оружием и, если верить Ибн Русте, оставляли сыновьям в наследство только меч. Но это русь, а не славяне.
Постоянная путаница древней руси с ранним славянством красной нитью проходит через всю обсуждаемую статью, лишая её малейшей практической ценности. Мы эту путаницу распутывать не будем. Замешивание в одну кучу ранних славян с древней русью — это всего лишь псевдопроблема, которая рождена на пустом месте нашим автором и останется на его совести. Другая, лишь затронутая им в самом начале статьи, проблема гораздо фундаментальнее. Это тот самый «социализм» археологического славянства (но не начальной руси!). Имущественная недифференцированность населения лесостепной полосы на заре средневековья — не выдумка нашего автора, а тем более Ляпушкина, Седова и других учёных. Это объективный археологический факт. Несоответствие его догмам марксизма в наше время мало кого волнует, но противоречие здравому смыслу и общей практике требует объяснения.
Разумеется, в качестве такового объяснения невозможно принять фантазию нашего автора, что универсальное, естественное для человека стремление к накоплению необходимых в жизни материальных ценностей и передача их своим детям у ранних славян якобы полностью отсутствовало и не только не приветствовалось, но даже порицалось и презиралось. В нормально устроенном здоровом социуме такие презрение и порицание противоестественны. Однако существуют специфические сообщества, которые действительно могут жить в соответствии с описанными автором «социалистическими» этическими нормами. Это локальные, искусственно изолированные сообщества арестантов, обитателей мест заключения и исправительных лагерей.
И тут мы снова возвращаемся к гипотезе И. Коломийцева [7]. Он не только обратил внимание на это очевидное для непредубеждённого наблюдателя сходство археологически выявляемого быта обитателей ранних славянских поселений с бытом арестантов в колониях, но и не побоялся открытым текстом назвать археологических ранних «славян» не отдельным этносом, а разноплемённым конгломератом невольников, согнанных завоевателями-кочевниками в производственные лагеря. Такие лагеря были необходимы для производства всего того, что не могло производиться в среде самих кочевников в условиях постоянных кочёвок. В первую очередь это продукты земледелия и ремесленничества, особенно привязанного к сырьевым базам, такого как металлургия. Одинаковое рабское положение всех обитателей таких производственных лагерей унифицировало их быт, нивелировало изначальную разность их происхождения и стирало этнические особенности. Вот оно наиболее естественное (хотя и трудно воспринимаемое) объяснение того, почему среди обитателей «раннеславянских» поселений Ляпушкин вычленяет лишь земледельцев и ремесленников, а Седов не находит в этих поселениях экономического неравенства. Вот он «социализм» ранних славян у нашего автора.
Ну и, конечно же, ни о каком государстве у этих «ранних восточных славян», то бишь фактически заключённых древнего ГУЛАГа, не могло быть и речи. Государства создавали завоеватели. Первое славянское государство, так называемая «держава Само», образовалось в VII веке не в восточной Европе, а далеко на западе и в весьма специфических условиях [8]. А формирование первого восточнославянского государства — Древней Руси — до сих пор остаётся загадкой истории [9], причём истории как древней руси, так и восточного славянства.
Апрель
2021
На главную ▬››
[2] И. Фроянов. Загадка крещения Руси. 2009.
[3] А. Толочко, сын академика П. Толочко, не просто
член-корреспондент Национальной академии наук Украины, а руководитель Центра
изучения истории Киевской Руси при академическом Институте истории Украины в
Киеве. Тем самым он по месту работы и должности формально является главным в
мире специалистом по истории Киевской Руси.
[4] А. Толочко. Очерки начальной руси. 2015.
[5] И. Фроянов. Загадка крещения Руси. 2009.
[6] Об этом
более подробно:
• А. Толочко.
Очерки начальной руси. 2015.
• В. Егоров.
К Киевской Руси в обход «Повести временных лет». 2018. ▬››
[7] И. Коломийцев. Клуб исторических детективов: ▬››
• Тайны Великой Скифии.
• Славяне: выход из тени.
• Народ-невидимка.
• В когтях грифона.