Стихи I кв. 2006 г.
МАРСИАНЕ Давно уже явились марсиане! Их корабли стоят на полюсах, Их станции сокрыты в океане, В бразильских неизведанных лесах. Скопили денег, обросли чинами, Набрались человеческих идей: Они как люди ходят между нами - Совсем неотличимы от людей. Они - прогресса двигатель земного, От них - и паровоз, и "Аполлон", И вовремя подсказанное слово, И вовремя подсунутый фасон. Но нет, совсем не даром помощь эта! Они не знают, что такое "дар", И продают на некую комету По-браконьерски забранный товар. Они творят работу воровскую - И очень уж разборчив супостат: Не хлещут марсиане кровь людскую, Желудочного сока не хотят. Они планету зорко озирают - И в корабли к себе на полюса Всю доброту злодейски забирают, И детский смех, и веру в чудеса. Но стала плохо заполняться тара, И грузовые ёмкости пусты: Всё меньше, меньше на Земле товара, Всё меньше смеха, веры, доброты. И скоро с марсиан спадут личины! И главный вор на главном корабле Нажмёт на кнопку. Загудят машины, И марсиан не станет на Земле. Окрасят небо ярче всех рубинов Огни судов - и скроются вдали... Куда они отправятся, покинув Пределы обворованной Земли? январь 2006На главную страничку "Игры слов"
* * * Я белым камнем отмечаю И каждый день, и каждый стих; И не хочу, но докучаю... Я за других не отвечаю. Я - вопрошаю за других. Несу зимой в копилку лета Свой бесконечно скудный взнос; Не жду ни от кого ответа. Но жду - быть может, кто-то, где-то Захочет вслушаться в вопрос? Часы безжалостно и строго Стучат с обыденной тоской, Подобьем подлого подлога! Но нарисована дорога В альбоме детскою рукой. Там даль соседняя яснится - И нет преград карандашу... Хочу в альбомную страницу, Где солнце летнее хранится! И рисовать ещё прошу. январь 2006
ПОКЛОНЕНИЕ Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды и, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему. Мф 2:7-8 Как тяжела профессия волхва - Везде, и особливо на востоке; Здесь люди недоверчивы, жестоки, И невелик доход от волшебства. И даже если от Небес дано, И угадать порой удастся что-то - Признанья эта тяжкая работа От пастухов не встретит всё равно. Печально обходили свой предел Они в дрянных, засаленных халатах, Мечтая о палатах и оплатах, Достойных их умения и дел... Но загорелась новая звезда! И три волхва затеяли гаданье; Открылось им значение сиянья: Там новый Царь. Пора идти туда. Вот этот знак, дарованный не зря: Пойдём искать удачи на чужбину! И три волхва пустились в Палестину, Чтоб послужить у нового Царя. Они узнать пытались прямиком У всех людей подряд в Иерусалиме: "Так где же новый Царь? Скажите имя!" И их к царю доставили тайком... ...Они шагали шумно по тропам, Исхоженным верблюжьими ногами, Украсив одеянья жемчугами, - И сотни слуг тащились по стопам. Их Ирод щедро снарядил в поход - Послам царя негоже побираться. А им - до чуда только бы добраться: Не с тем царём, так с этим повезёт... Уставлен в небо напряжённый взор, Возжаждавший сиянья неземного... И Бальтазар сказал: "Не вижу снова". "Там облачко", - ответил Мельхиор. Сказал Гаспар: "Развеется оно, Увидим снова чудное свеченье; Мы выполним царёво порученье - И поглядим на чудо заодно". Томили голоса бредущих коз, Верблюды шли медлительно и чванно, И оставались после каравана Зола и кости, мусор и навоз. Звезда порою пряталась во тьме, Порою снова путникам являлась - И при её сиянии казалось, Что виден дивный город на холме. Всё реже попадался водоём, Уже овцу последнюю сжевали, И слуги отставали, отставали... И вот остались путники втроём. Куда идти? - возник меж ними спор. Гаспар: "Направо", Бальтазар: "Налево"... Но луч звезды коснулся двери хлева. "Идём туда", - промолвил Мельхиор. Не много донесли они даров - Всё прочее растеряно в дороге... Вошли, остановились на пороге, Уставясь на овец и на коров. Покой, тепло... И кроткий взор вола... Но где же Тот, кому несли поклоны? И Мельхиор спросил опустошённо: "Звезда не той дорогой повела?.." Сказал Гаспар: "Так что же, Рождество Не состоялось? И звезда - обманна? Она нас направляла осиянно, Но чуда мы не видим - отчего?" Ответил Бальтазар: "В хлеву темно, И я не чаю здесь увидеть света. Поскольку Ирод ждёт от нас ответа - Нам чуда здесь увидеть не дано. Царь Ирод снарядил в дорогу нас. Мы шли для выполнения заданья, Не с поклоненьем шли - для пропитанья. И нам за это воздалось сейчас". И всё-таки сложили у стены Свои дары - и прочь пошли уныло. И их звезда другая поманила, Уже с другой, восточной стороны... ...Пришёл, спеша за ними, в город сей Слуга, чьё имя скромное забыто. Явился к хлеву. Дверь была открыта. Он всё по вере увидал своей - И вновь из света вышел он во тьму, Опять пошёл по следу неустанно, Догнал хозяев возле Иордана И рассказал, что явлено ему. Песчаною позёмкою клубя, Буран погнал скитальцев к переправе... Они постигли: чудо выбрать вправе, Кому являть и не являть себя. Они вернулись к бедности своей, Их не настигла месть владыки злого... И записал за ними слово в слово Позднее всю историю Матфей. октябрь 2005 - январь 2006
ПЕЧАТЬ Некстати вспомнил или кстати, Но холод прошмыгнул душой: Не кончен День Седьмой Печати - Лиловой, Круглой и Большой. Её сурово впечатляют Неистребимые жрецы - Она на людях оставляет Невыводимые рубцы! Она вгрызается подкожно, Во плоть груди или руки, И страшно снять её, и сложно, И шрамы будут глубоки. Над ней и горланят, и шаманят, Звонят без устали и сна... Но если снять её - настанет На целом небе тишина, И опоённые очнутся, И дверь откроется в тюрьме, И трубы зычные заткнутся. И твари скроются во тьме. январь 2006
СЧИТАЛКА За первым оврагом, за долом вторым Седеющим стягом возносится дым. За третьей рекою, четвёртым ручьём Чернеет с тоскою заброшенный дом. В скитании пятом, в разлуке шестой, По травам примятым, росе золотой, От горя седьмого к надежде восьмой Шагай, чтобы снова вернуться домой. За склоном девятым, десятой горой Уснёшь под закатом в землице сырой... январь 2006
* * * В слове "правда" мне виделась правда сама. Арсений Тарковский Долго верил, что в буквах - само естество, Что в звучании слова - значенье его. Только жизнь научила судить по делам: Буквы - вроде обёрток, обманных реклам. До чего неверны и обманны слова! "Правота" - только звук; правота - неправа. Как добраться до сути в словах, в голосах? Нет в "ответе" ответа, небес - в "небесах". Лишь у "злобы" все буквы, как будто клыки, Лишь "улыбка" улыбкой глядит со строки... январь 2006
* * * Не бывает на мечтания запрета - И со мною не надежда, но мечта: Как-то встречу настоящего поэта, Чтобы был и тем, и этим не чета. И меня он без вниманья не оставит: Прочитает - и нахмурится сперва, После - бросит, и наступит, и раздавит Напускные неумелые слова. И не будет ни уроков, ни советов - Для чего ему беседы с шантрапой? Где б найти среди теперешних поэтов Настоящего? Не видно за толпой... январь 2006
* * * Кому из нас достанет силы Для похвалы и для хулы? Стволы исполнены смолы, Но почерневшие настилы, Что прежде были так теплы, Теперь застужены и гнилы. На них увядших листьев груда; В былом - метелей череда, Дожди над леностью пруда... Лежат на дне добро и худо, Под чёрным илом - навсегда, И им не выбраться оттуда. январь 2006
* * * Баланс сердечного расхода Строптив и сводится с трудом; Ну что ж, такое время года Пришло обычным чередом. Согрев соседского сугроба Приносит пользу не всегда, И злоба сонного озноба - Неутешительная мзда. Морозы наледью резною Творят на окнах баловство... Сугроб согреется весною - Без прилежанья твоего. Весна страницы пролистает, Зальётся зеленью взаймы; Сугроб согреется, растает... И снова ожидай зимы. январь 2006
* * * Никогда не современны, от успеха вдалеке; Наша участь неизменна, но висит на волоске. Нет движенья по спирали, только по цепи кругом - Ни построить вертикали, ни проехаться катком... Наше странное мышленье современно, словно "ять". Наша жизнь - не представленье. Ни представить, ни предстать. Неуменье жить на свете, неверчение столов... Вот такие наши сети. Вот такой у нас улов. январь 2006
ЛИЦА ОСТАНОВОК Ожидание на лицах, ожиданье, Раздраженье и подавленность - но в меру; В недалёкое с троллейбусом свиданье Сохраняют умилительную веру. Эти лица - и в веснушках, и в морщинах, Эти к внукам поспешают, те - к урокам, И на лица в проезжающих машинах Смотрят вовсе не враждебно, но с упрёком. Возвышаются, как будто монументы, И взирают не свирепо, но устало: Те, кто рядом - не враги, но конкуренты; Мест сидячих, вероятно, будет мало... Мне бы тоже надо ехать до зарезу, Но чужой я среди публики стоящей: Я в троллейбусную петлю не полезу - В ожидании маршрутки подходящей. январь 2006
* * * В доме нет тишины: Слышен треск половиц И сверчок надрывается где-то; Безнадёжно черны Тени, павшие ниц, И на них я гляжу до рассвета. Темнота, урезонь Надоевших собак! - Скучный лай пробивается в щели... Заоконный огонь Не погаснет никак, И качаются маятно ели. За ступнёю ступня... За ступенью ступень... Тихо звякает где-то посуда... То прошедшего дня Заплутавшая тень Неохотно уходит отсюда. За окошком видна Непроглядная хмарь - Нависает, как горе людское... Но горит у окна Негасимый фонарь, Не дающий собакам покоя. А прорехи высот Тихо сеют снежок - Он за стёклами чертит пунктиры... Где-то в доме поёт Неумолчный сверчок; Попрошу его утром с квартиры. январь 2006
СМЕНА ЭКИПАЖА Куда же, куда ты, "Голландец Летучий"? Неведомых странствий прерви монотонность! Пусть мир бесконечных неблагополучий Покажет матросам свою благосклонность. Пусть выйдут на берег вослед капитану; Всё будет привычно: туманно и сыро. Их встретят тюльпаны, тюльпаны, тюльпаны - И тяжкие диски голландского сыра. Огни засияют, откроются храмы, И будут закуски, и будут напитки, И все разбитные портовые дамы Матросам загадочным сделают скидки. Любые услады, любые пороки - Всё то, чем радушная суша богата... Останьтесь, останьтесь. Окончены сроки. Достигнута пристань. Проклятие снято. И сброшены сходни. Выходят блаженно На берег матросы походкой бедовой... Но рвутся другие, толкаясь, на смену - Уходит "Голландец" с командою новой... январь 2006
* * * Посвящается Арсению Тарковскому Верну на полку книжку Гумилёва И вновь стихи Тарковского возьму: От звонкого, пылающего слова - К негромкому и строгому письму. Как будто в дом вернулся издалече, И мне рука ложится на глаза, И бабочки садятся мне на плечи, И гимны распевает стрекоза. Звон неразрывной землемерной цепи, Напев травы и глубина криниц... Я вышел в мир из той же Лесостепи, И свет знакомый льётся со страниц. Сад городской... тенистая аллея... Былого детства тайны и уют... И в камышах струится Сугаклея, Бумажные кораблики плывут. январь 2006
ПОПОЛНЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО СЛОЯ Сегодня, раскрывая суть, Стремясь открыть широкий путь Словам крылатым, словам крылатым, Один известнейший поэт Сказал, что рифмы лучше нет, Чем рифма с матом, чем рифма с матом; Что надо матерно писать, Чтоб наш "культурный слой" спасать, - Без разговора, без разговора; Что сам пока что не готов Взять в рифму главные из слов - Но сможет скоро, но сможет скоро. Не вижу в том его вины: Коль рифмы звучные нужны, Рифмуй - и баста, рифмуй - и баста, И станут лёгкими труды! (У барда с рифмой нелады Бывали часто, бывали часто...) Не нов подобный культпросвет, И не поможет лазарет Таким поэтам, таким поэтам; Пускай рифмует без проблем Слова, что так знакомы всем, Зимой и летом, зимой и летом. А мне отныне потому Его поэмы ни к чему, И даже проза, и даже проза... Пускай резвится, удалой, Пускай внесёт в "культурный слой" Ещё навоза, ещё навоза. январь 2006
БЕЛЫЙ ОГОНЬ Холстами улиц, как мостами вздохов, Проносится слепое помело, И плечи белопламенных сполохов Всё крепче упираются в стекло. Ещё пути не проторились к бродам Неизмеримой снежной глубины, И расстелилось под слепящим сводом Сплошное пепелище белизны. Я гладкость безграничную нарушу, Дневную мглу рукою отстраня, Чтоб снизошло на стынущую душу Благословенье белого огня. февраль 2006
ВОЛНОЛУНИЕ Елене Лазарчук Если леность бессловесная Подступает не впервой - Волнолуние чудесное Пусть накроет с головой. Там, как берег неминуемый, Песня ждёт тебя в тиши, Красоты - неописуемой... Так что лучше не пиши. Чтоб незвонкою монетою Не рассыпаться по дну, Постарайся песней этою Не нарушить тишину, Не кричать и не кручиниться, Поумерить пыл и прыть. А ещё бы - съесть чернильницу И чернилами запить. февраль 2006
ЗА МЕЖОЙ Это был не другой мир, это прежний знакомый мир повернулся к нему другой, неизвестной стороной... А. и Б. Сругацкие Не так уж сложно перейти межу - Иль это лишь бахвальство напускное? Как в сумрак, вечерами я вхожу В престранное пространство потайное. И сразу натыкаюсь на углы, Какие и не виданы снаружи. Там горек дым, и вздохи тяжелы, Движенья - стеснены и неуклюжи. Что впереди? Отвесная стена, Колючки или запертые двери, Страна, что непонятна и странна, И тени, что виднеются в пещере... Здесь тишина. Не видно мишуры. Стихов готовых нет - и не бывало. Здесь только слов шершавые шары И только строк колючие кристаллы. Как вынести отсюда в решете Хоть строчку, хоть другую - неизвестно... Брожу по этим дебрям в темноте - Нельзя же возвращаться бессловесно. Для поисков отпущен краткий срок; Протягиваю руку наудачу - И достаю из мрака пару строк, На проходной от часового прячу. Вернусь домой, и лампу засвечу, И пригляжусь к успешному улову... Но всё равно позднее - заплачу За каждое присвоенное слово. февраль 2006
* * * Коль занялся подобным ремеслом - Изволь блюсти законы ремесла: К поэтам причисляют (поделом) Тех, кто в стихах раскроется дотла. Я на себя так много не беру - И на поэта, видно, не похож: Играю я в словесную игру, В стихах не раскрываясь ни на грош. В стихах моих так мало существа - Не исповедь, а просто баловство... Как кубики - и рифмы, и слова; Играю - и не более того. А если вам понравится порой, По вкусу будет эта болтовня - Следите за рукой и за игрой, Но не ищите среди строк - меня. Зашелестят страницы в словаре; Слова проснутся, выглянут на свет, Построятся, послушные игре, Размеру, сочетанию планет... Растут стихи, не ведая стыда (Простите за цитату, господа - Сама пришла...); но главная беда - В них "правды жизни" нету никогда. Вот эта правда: в час, когда темно, Войти во двор и снова увидать Над головой знакомое окно - Восьмой этаж, квартира двадцать пять - Убежище, отечество и свет, Опору, не подвластную словам... А больше у меня секретов нет - И потому их не открою вам. февраль 2006
ХОЛОДНОЕ ВРЕМЯ Февральские слёзы морозны и едки - Усталости сонной привычный симптом... Беспечных черёмух сплетённые ветки Склонятся над нами когда-то потом; Когда-то - не знаю - согреются щёки, Проклюнутся листья в ожившем саду... Но скрыты за вьюгой заветные сроки: Когда-то... Наверно, не в этом году. Застыли деревья, как чёрные сваи, Забитые в зимнюю дрёму земли... Не знаю, придут ли апрели и маи, Но знаю, что будут ещё феврали. Луна, обленившись, зевает в зените, На мёрзлую землю сердито косясь; Холодное время растянуто в нити, И ткётся из нитей слепящая бязь. Взираю в глубины беды календарной, Лицом прижимаясь к ночному стеклу, И вижу: дрожащей цепочкой фонарной Торится дорога к хмельному теплу. февраль 2006
ВПЕЧАТЛЕНИЕ Хоть это странно и удивительно, И абсолютно необязательно, - Стихи чужие читаю длительно, Стихи чужие читаю тщательно. В них - обретенья и разорения, В них много чувства, чуть-чуть манерности; В словесной вязи - узлы прозрения, И трудной веры, и легковерности. Струятся строки без понукания, А автор тихо идёт сторонкою... Но боль синеет сквозь стихоткание, Как будто жилка сквозь кожу тонкую. февраль 2006
НОВОЕ БРЕМЯ БЕЛЫХ Вожди неистовые чёрные И злые шейхи-азиаты Свои орудия подзорные Вперили в сторону заката; Забыв навек покорность ложную, Кляня уехавших сагибов, Освоив технику несложную Злодейств, обманов, перегибов, Глотая звуки и грассируя, Былых хозяев повторяя, Их самомнение копируя, В их игры чуждые играя, - Себе устроили кормление, Внимая преданным диванам... И всё нищало население Под баобабом и бананом. Одни, потом другие правили, Друг другая поедая чинно, - И злую родину оставили Семейства, кланы и общины, И им легли дороги дальние Из стран разбитого корыта Туда, где лучше, либеральнее, Туда, где тихо, чисто, сыто. Для них сыскалось пропитание! Они живут и колобродят; Они придут к тебе, Британия, Они уже к тебе приходят. Всё сокращается дистанция, Страна окраску изменяет; Они тебя уронят, Франция, Они уже тебя роняют... Под мощным натиском миграции Трясётся Запад ослабелый, И слабый торс цивилизации Прогнулся под рукой небелой; Да, бремя белых стало тягостным - Невыносимо это бремя! Пришёл конец эпохам благостным, Грядёт незнаемое время... Исполнены священной злобности, Идут носители протеста, Они осваивают области Они захватывают место. Идут путями метропольными, Не прибегая к автостопу, Смеются зло над сердобольными, Воруют старую Европу... Идут с реваншем историческим: Вслед за разведчиком - семейство; Несут нашествием этническим Свои законы и злодейства. Дрожат от безнадёжной хилости Державы Старческого Света... И мировой потоп без милости Сметёт потомков Иафета. февраль 2006
* * * Живу. И жду грядущую листву. И в разлитую синеву Почти весеннюю смотрю - Хоть вопреки календарю, По существу. Кивну волхву - И дивной силой волшебства Иль по привычке естества Во сне, а может, наяву Услышу летние слова, Увижу - пусть едва-едва - Сквозь траур снежного вдовства Траву. Я к божеству Не обращаюсь из зимы, И не прошу тепла взаймы, Из рукава; Да, озорству Не место в холоде тюрьмы: Зима спокойна и трезва, В ней не бывает шутовства - Но жду иного рандеву. Живу. февраль 2006
ДОМИНО Нету смысла в лотерее, Спорт - пустая беготня; Карты - тем, кто похитрее: Преферанс не для меня. Нету толку в мордобое, Неуютно в казино... С трёхголовою судьбою, С шестирукою судьбою Я играю - в домино. Без пристрастия и гнева Рассуждать пытаюсь здраво: Кто противник основной? Может, тот, который слева, Может, тот, который справа, Может, тот, кто предо мной. Этот третий должен вроде Быть партнёром - но беда: Ставит он при каждом ходе И не то, и не туда. Нет везения пока мне, Трудновато за игрой Разглядеть на чёрном камне Дырки чёрные порой. Ох, тяжёлые расклады; Нет успеха в домино... Что же эти трое - рады? Им, пожалуй, всё равно... Не везёт с костями - либо В домино я не мастак. Хорошо бы сделать "рыбу"... Только как? февраль 2006
ПРЕСТРАННОЕ Пора престранная пестра, Вневременна почти, И прутся прыткие с утра По транспортной сети: К трамваю прямо в закрома, В отвратное метро; У многих - травма от ума, А у иных - тавро. Их пыл бесспорный нарочит, Безмерен их запрос - И ветер трепетно ворчит, Ворочая отброс. февраль 2006
ПОГОВОРНОЕ А я играю на гармошке, Которой нету и в помине, И на душе скребутся кошки, Как вопиющие в пустыне. Переловить пытаюсь кошек, Но не заладилась путина... И вот живу, теряя грошик, Но - в ожидании алтына. Уже немного четвергово: Природа покидает среду, И ложка дёгтя дорогого Так упоительна к обеду... Но время верно и целебно, Как друг, проверенный на деле, - И се грядет великолепно Семёрка пятниц на неделе. февраль 2006
БОЛЕРО Для фантазии нет рубежа, И для музыки нету барьера: Жмётся к горлу, змеясь и кружа, Беспощадная петля болеро; Чуть отпустит, позволит дышать - И опять надвигается сонно, И опять увлекает опять В потаённость за дымкой заслона. Запыхавшись, дрожу на бегу, Неземными дышу голосами, И силков разорвать не могу - Но они рассыпаются сами... февраль 2006
ПУТЕШЕСТВИЕ Неба слабое свеченье В запылённом далеке, Речки быстрое теченье, Мокрый ветер на щеке. Вёсла тяжки, своенравны - Лодку гулкую трясёт; Волны вёртки и неплавны И колючи как осот. Лупят капли-оплеухи, Прилетая из дали; Злые капли - словно мухи Или жгучие шмели. Не ухватишь ветку ивы: Руки связаны веслом, Так что прямо или криво - Но всё дальше, напролом... Для испуга, для истерик Ни минуты не найду; Не могу сойти на берег: Нету берега в виду. Вёсла - в пламени опала, А вокруг уже темно, И река уже пропала... Впрочем, это всё равно. Раздвигается осока, Устремляется ручей В запылённое далёко - За остатками лучей. февраль 2006
КАРТОННАЯ ИСТОРИЯ Громко в картонные трубы трубя... Б.Окуджава Фальшивили, слюнявили, гнусавили, Твердили обязательный урок, И трубами картонными восславили Картонный разукрашенный мирок. И трубы исполняли предписание, Взывая, лепеча и грохоча, - Но загорелись трубы от касания Обычного весеннего луча. Дуделки обгоревшие зловонные Растоптаны разгневанной ногой... Дурилки простодушные картонные Один картон сменили на другой. Объекты поклонения муляжные Расставлены по весям и лесам, Изделия всё те же картонажные Направлены к картонным небесам. Трембиты дружно грянули белугами, Волынки взвыли, выстроившись в ряд, Картонными токкатами и фугами... Но трубы, как и прежние, горят. февраль 2006
КОСТЁР ИЗ СНОВ Снег над крышею порхает невесомо, А под крышей - комфортабельный ночлег, И из окон разоспавшегося дома Сны отсмотренные падают на снег. А под окнами дорожкой заметённой След за следом вырисовывает нить: Там бочком проходит бомж микрорайонный - Потихоньку, чтоб кого не разбудить. Жмётся к стенам, озирается с тревогой, Что-то ищет, укрываясь от луны; На пустырь идёт - недальний, за дорогой - И сжигает там подобранные сны. Сны дымятся, как сырая древесина, Греют слабо - но ему-то всё равно; У костра ему - Аннам и Кохинхина (О которых было читано давно). Снам подержанным, к просмотру непригодным, Применение отыскано - в огонь; И под небом недреманным и холодным Дотлевают и дымятся дрёмы сонь. март 2006
ДЕФОЛТ А то, что придется потом платить, Так ведь это ж, пойми, - потом! А.Галич Мы в долгу как в шелку: прегрешений не счесть; Отдаем понемногу, слегка. А отдача долгов всех, которые есть, Растянуться могла б на века. Несчислимо грешны и низы и верхи: Мотовство; плутовство; шутовство... Что же будет расплатой за эти грехи? Ничего. Ничего. Ничего. Совесть в пятнах - иль вовсе как сажа бела; Невозмездна любая беда. Так когда же расплата за эти дела? Никогда. Никогда. Никогда. Смотрит солнечный глаз, равнодушен и жёлт, Свысока на страстей кутерьму... А в назначенный час мы объявим дефолт И уйдём, усмехаясь, во тьму. март 2006
ВЧЕРАШНИЙ СВЕТ Клонилось к ночи воскресенье... И в двери дома моего Скользнуло что-то лёгкой тенью - Не существо, не волшебство. Как завершение недели, Не запинаясь о ступень, Вошли - и шлёпанцы надели Вчерашний звук, вчерашний день. Я не включал в квартире света, Я просто вслушался в секрет: И тихо засветился где-то Вчерашний затаённый свет. В ночные сказочки и вздоры Уже не верю я давно - Но поплотней задвинул шторы, Чтоб свет не выскользнул в окно. март 2006
КОРАБЛЬ УМНЫХ Вдоль улиц равнодушно-шумных, Дивя манёврами зевак, Плывёт, плывёт корабль умных - Не ошвартуется никак. На перекрёстках светофоры Ему указывают путь: Чтоб шёл в лазурные просторы, Подальше - и куда-нибудь. Он, как "Голландец", без приюта, По городам и пустырям Идёт без цели, без маршрута - По суше, аки по морям, Портов и станций - мимо, мимо; Натянут шкот и поднят грот... Ему пристать - недопустимо. Пусть ни к кому не пристаёт! От умных - беспокойства много И проку мало на земле, И, значит, им - одна дорога: Пусть уплывут на корабле. март 2006
ЛЕМ Тайны мира раскрывал он всем - Големов невиданных гончар... Говорят, что нынче умер Лем, А на самом деле - умер дар. Прячется утраченный Эдем В тайной глубине библиотек... Говорят, что нынче умер Лем, А на самом деле - умер век. Голос Неба непривычно нем: Кончен труд - и подведён итог... Говорят, что нынче умер Лем, А на самом деле - умер бог. март 2006
ВИЗИТ Крылья двигались синхронно, грациозно... Я был тронут посещением таким: Мне в квартиру нынче запросто, бесспросно Заявился шестикрылый серафим. В двери узкие протиснулся с разгону, Молча в комнату парадную прошёл, Огляделся (не сыскал нигде икону) И присел без приглашения за стол. Из баулов и котомок немудрящих Он товары дефицитные достал. "Поглядите: вот набор углей горящих И большой ассортимент змеиных жал". Натрудившиеся крылья отдыхали, А речам посланца не было конца: "Очень многие желают - вы слыхали? - Жечь горячими глаголами сердца". Заварил я гостю чаю дорогого; Посидели, поболтали про житьё... Но сказал я: "Поищите-ка другого. Жечь глаголом - это дело не моё". Снова чайник на конфорке закипает... И, крылом смахнув слезинку невзначай, Он сказал печально: "Тот, кто покупает, Не даёт мне даже рублика на чай". От котомок и баулов веет жаром; Гость простился - и отправился в полёт С ядовитым и пылающим товаром... Он, надеюсь, покупателя найдёт. март 2006