Действие I
Сход первый
«Исторический»
(Сход в Недоумке. На трибуне староста Хрящик.)
Староста:
В помощь Бог, честной народ!
Вас собрал на общий сход
утверждать мероприятья
на отчётный период.
Мокротоплюев:
Молодец ты, Фрол Фомич,
что собрал, что кликнул клич!
Надо дружно, надо миром
прúнять, двинуть и достичь!
Если надо, как один:
я, Окунька и Русин —
примем, двинем, всё как надо —
обязательство, почин…
Егор:
Примем — все по двести грамм,
двинут — нам же по зубам.
И почином не починишь,
если челюсть пополам!
Кириллиха:
У тебя из челюстей
пять зубов да пять корней.
Много ль станется убытку,
коли съездит кто по ней?
Филька:
Глаз за глаз да зуб за зуб,
два покойника за труп —
и отдаст назад тягаться
с нами всякий, кто не глуп!
Плевашка:
Ишь задрал трубою хвост!
Барин глупый, да прохвост:
твойный глаз — очёк егойный,
твойный зуб — егойный «мост».
Русин:
Ты чего несёшь, коза?
Что ни сход, поновь буза:
базлом базл, базар базаром.
Не глядели бы глаза!
Староста:
Чтобы так, как прошлый раз,
базла не было у нас,
призываю всех вас дружно
проявить сознанье масс.
Я проект решений сам
на сей раз готовый дам.
В голосистом свете миром
голосуй — и по домам!
Кожевник:
Говорилку поумерь!
Голосистость — что за зверь?
Нешто будут эти сходы
каждый божий день теперь?
Что же, из-за пустяков
собирать всех мужиков?
Кто ж тогда работать будет?
Фролка? Этот — не таков!
Аль не знаете Фрола?
Голосистость коль пошла,
пусть с Фролом базарят бабы —
там у них свои дела.
Милка-Вилка:
Точно, с бабами Фролу
дело есть в любом углу:
сено есть — на сеновале,
сена нету — на полу.
Староста:
Милка-Вилка, ты опять?
Вот те снова двадцать пять!
Ты мне мой моральный облик
перед массами не гадь!
Я б конечно мог вполне
все один решать вдвойне,
только, коли голосистость,
быть негоже в стороне.
Коллективный интеллект
может дать большой эффект,
и за этим надо видеть
политический аспект!
Очень важно всякий жест
сделать первым на окрест:
на губернию, к примеру,
иль хотя бы на уезд.
Чтоб уездный голова
дал почину ход сперва,
и, глядишь, до Государя
аж докатится молва!..
Окунька:
Ишь загнул, аж Государь!
Если он, к примеру, царь,
то ему всю Недоумку —
тьфу! — давить, как божью тварь.
Кириллиха:
Гляньте-ка, Окунька-пёс
нынче вроде как тверёз!
От тверёзой непривычки
околесину понёс.
Ты ж Иуда Искарьот!
Все б тебе давить народ,
божий ты эксплуататор.
Ишь, нажрал мордоворот!
Окунька:
Ты, Кириллиха, нишкни!
Мы тут, баба, не одни.
Ты в моём лице — на Бога,
а на Бога-то — ни-ни!
Кириллиха:
Никуда я не нишкну.
Если на кого тяну
я в твоём мородовороте,
не на Бога — Сатану!
Фрол, а ты чего несёшь?
Правды в этом ни на грош.
Словно тетерев токуешь,
расфуфырился... Хорош!..
Староста:
Не понять тебе мужчин.
Будет всё по чину чин.
Да ты знаешь, что такое
своевременный почин?
Прогремим на всю страну,
и, быть может, не одну!
Я, друзья, от этих мыслей
до полночи не усну.
А сосну, так и во сне
снится каждой ночью мне,
что теперь про Недоумку
говорят по всей стране.
Слух идет во все концы,
и Отечества Отцы
хвалят: «Хоть и недоумки,
а радеют, подлецы!»
Мне б хвалиться не с руки,
да заслуги велики…
Может быть дадут мне орден?
Как, дадут, а, мужики?
Милка-Вилка:
Да дадут! Не в бровь, а в глаз,
как догонят, в самый раз!
Только вряд ли кто догонит —
больно шустрый ты у нас.
Староста:
Бабы, бабы... Зря вы... Зря...
Но, горячку не поря,
надо нам для протокола
выбирать секретаря.
Кузьма:
Ты давай, кончай скорей
без своих сиклитарей!
Время гнать домой корову,
да кормить пора курей.
Милка-Вилка:
Все ему бы сиклитарш.
Эй, Плевашка, к Фролке марш!
Глянь-ка, Фрол, какая девка —
провернёт тебя на фарш!
Плевашка:
А чего? Да я бы вмиг!
Видный Фрол у нас мужик:
есть степенность и хозяйство,
возраст, должность и язык.
А при должности живя,
заморишь всегда червя,
хоть при должности, в заботах,
сильно портятся кровя.
Мне ж не надо ни шиша,
ни рубля и ни гроша,
лишь бы только у милёнка
обаятельна душа!
Ну, а коли есть душа,
можно в рай без шалаша…
Али, может быть Фролу я
чем-нибудь нехороша?
Староста:
Хватит, бабы, хватит, ша!
Хороша ты, хороша…
Хороши вы все трепаться,
языки свои чеша,
да от баб один трезвон.
Так и лезут на рожон…
Вот бы счастье, каб не бабы:
ни залёток чтоб, ни жён...
Милка-вилка:
Точно, не было бы баб,
не тянул бы к сиськам лап,
и ко мне не приставал бы,
чтоб в овин с тобой пошла б!
Русин:
Ох, как сход, так болтовня.
Мочи нету у меня.
Фрол, кончай тянуть резину,
объявляй повестку дня!
Староста:
Не входи, народ, в аффект.
У меня с собой конспект.
По-простому излагаю
для решения проект.
Всех забот — немалый воз,
но активы, парт- и хоз-,
нынче вынесли для схода
своевременный вопрос.
Не хватает нам воды,
хоть, конечно, есть пруды,
только с этими прудами
недалече до беды.
В Недоумке в каждый пруд
и нагадят, и… насрут,
извиняй за выраженье.
С той воды и мухи мрут.
Обходились мы спокон
тем, что пили самогон,
но теперь на наши шеи
и Указы, и Закон!
А Закон, не ясно что ль,
утверждает: алкоголь
ныне стал особо вреден,
так, как никогда доколь.
Если гнать продолжим мы,
то не минуть всем тюрьмы.
В общем, надо дружно, миром
рыть колодец до зимы.
Филька:
Как всегда, насчет сратья
Фрол долóжил без вратья.
У Кузьмы в пруду намедни
искупалась попадья,
и такие вот дела —
искупалась и слегла!..
Так слегла с Кузьмою баба,
что надысь и понесла.
А воняет попадья,
как отхожая бадья.
Да, с прудами дело плохо,
никакого нет житья!
Плевашка:
Во! Окунька что есть сил
попадью три дня кадил,
да и в город в воскресенье
к инекологу ходил,
пёр огромную суму.
Аль не ясно что кому?
Где наскрёб наш поп-пропойца
столько, прямо не пойму.
Кожевник:
Да, попа попутал бес.
Не дождался манн с небес.
Домогаясь акушерки,
в дароносицу залез.
Поп:
Что заржал-то, пегий конь?
Ты служителя не тронь!
Попадье курил я ладан,
потому, и правда, — вонь.
Попадью всяк божий день
жутко мучает мигрень,
так не от чего другого,
от мигрени — бюллетень.
То Кузьма, паршивый гад,
расплодил ужасный смрад:
у него дерьмом воняют
пруд, изба и палисад!
Кузьма:
У меня воняло чтоб?
Охренел ты, видно, поп!
Люди, да за что наводят
на меня такой поклёп?
Филька:
Недоумкины пруды
чистить — жуткие труды.
Растуды твою налево,
и направо растуды!
Кузьма:
Фрол, ты гусь ещё каков!
Не дави на мужиков.
Мы же с этими прудами
жили испокон веков.
Егор:
Фрол, откель такая прыть?
Это ты что ль будешь рыть?
Хоть бугай ты и здоровый,
да тебе б лишь тёлок крыть.
Староста:
Ты полегче налегай!
Сразу что — бугай, бугай…
Бугаю не влезть в колодец,
а лопатой помахай!
Тут ряди хоть так, хоть сяк,
рыть колодец — не пустяк.
Чтоб в колодце развернуться,
нужен тощий, как Кизяк.
Да и правду говоря,
как рыть без инвентаря?
А Кизяк — мужик хозяйский,
ничего не бросит зря:
и шурупчик и трубу,
и подпругу и скобу.
Тянет всё в свое хозяйство,
тащит всё в свою избу.
Всё, что накопил в избе,
пёр на собственном горбе.
Да, к тому ж ещё, недавно
надорвался на косьбе.
Но когда какой пассаж:
дом чинить или гараж —
к Кизяку идут с поклоном,
он всегда спаситель ваш.
Нужен обруч или кнут,
плуг, топор или хомут,
все от мала до велика
к Кизяку просить идут.
Тоще нету никого,
и лопата — у него.
Я его рекомендую,
словно сына своего.
Кизяк:
Тоже ищут дурака!
Чуть что — сразу Кизяка!
У меня вон, свищ на шее,
да два дня болят бока.
Я ж на барщине один:
в город каждый день Русин,
спит Егорка — с перепоем,
Кузька — с бабой, сукин сын!
Филимон — работник смех.
А Кириллиха на грех
на сносях — рожать шестого.
Отдуваюсь я за всех!
Мокротоплюев:
Да, тут силушки нужны!
Может, нам за счёт казны
для рытья того колодца
взять людей со стороны?
Староста:
Эх, святая простота!
Да казна ж давно пуста —
со времён еще отстоя
не осталось ни черта.
Видно, в складчину пора
по червонцу со двора,
или здесь же в шапку с носа
рублика по полтора.
Егор:
Шутишь, староста, авось?
Только шутки эти брось!
От поборов ваших кабы
голым бегать не пришлось.
Хватит вешать нам лапшу
по копейке, по грошу.
Сколько можно драть с нас шкуру?
Я в столицу напишу,
что ты с нашим братом груб,
что упырь и душегуб,
обложил Кузьму намедни,
а Панфёру вышиб зуб…
Староста:
Зуб Панфёру самому?
Чтоб обидел я Кузьму?
Как язык твой повернулся
эдак ляпнуть, не пойму.
За своё опять, Егор?
Из избы выносишь сор,
смуту сеешь, подбиваешь
массы взяться за топор?
Говоришь-то ты умно,
а едино — ты говно!
По таким, как ты, смутьянам
плачет каторга давно.
Филька:
Мужики, а прав Егор!
Что ни сход — ещё побор.
Фрол Фомич, побойся Бога!
До каких же это пор?
То копейку, то пятак,
то на храм, то на кабак.
Жили прежде без колодца,
проживём и ноне так.
Поп:
Что ты пасть разинул, хам?
Поминаешь всуе храм.
Я от имени Господня,
если что, и в харю дам!
Филька:
Ай да батюшка, вот стыд!
Я попом по горло сыт:
вечно пьяный матерщинник
до оскомины обрыд.
Кожевник:
Поп разделал под орех!
Только как же так при всех?
Как замаливать-то будешь
перед Богом этот грех?
Поп:
Ты чего тут вылез, гусь?
С Богом сам я разберусь.
Сдал бы лучше десятину!
Фрол, должок вернёт мне пусть.
Староста:
Тише, тише, петухи!
Морды бить вы все лихи —
то и можете, что драться
да замаливать грехи.
Рады вышибать мозги,
а работать — не моги!
Между прочим, чтобы завтра
все снесли попу долги!
Десятина — это чьё?
Да, Окуньке на питьё,
но ведь долг-то все же Богу…
Грех великий, дурачьё!
А пред Богом не греши.
Я согласен — не гроши
десятина. Но дороже
всё ж спасение души.
Филька:
Нету, Фрол, на мне греха,
хоть одёжка и плоха!
Из народу тянут жилы,
вынимают потроха.
Староста:
Ты в грехах — ни в зуб ногой,
тут же надо — с головой!
Надо дружно пораскинуть
коллективною мозгой.
А, раскинувши, друзья,
хватит горло драть, бузя.
Без воды да без колодца
нам теперь никак нельзя!
Плохов:
Не нужны, э... закрома...
поверх, этого... ума.
У меня, вот... предложенье,
как всё, стал-быть... задарма...
Мокротоплюев:
Ну, вот это разговор!
Предлагай, валяй, Панфёр.
Наш Панфёр — мужик что надо:
генералу нос утёр!
Не из ваших грязных рыл —
самосчёты раздобыл,
был пожалован мульёном,
хату шифером покрыл…
Кириллиха:
Генералу, в аккурат,
он утёр не нос, а зад:
подлизнул да и причмокнул.
Весь в дерьме, зато богат.
Егор:
А на то язык у бар,
чтобы слизывать… «навар».
Вот и пусть он свой колодец
отдаёт общине в дар!
Плохов:
Как отдать?.. Он, это… мой!
Что ж мне… по миру с сумой?
Что ж ты… рылом в мой колодец?
Харю грязную умой!
Староста:
Ты, Егорка, про язык
не навешивай ярлык!
Твой язык похлеще плети,
да трепаться лишь привык.
Егор:
Снова я виновен? Дык,
то Кириллиха — язык.
Сам ты рад ярлык приклеить,
не по делу сделать втык.
Староста:
Тише, тише, горлодёр!
Что ты варежку распёр?
Будьте добры на трибуну,
уважаемый Панфёр!
Сядь, Кириллиха, за стол,
запиши там в протокол,
что собрание шло чинно,
без базара и крамол.
Было, как заведено,
даже прение одно,
а Панфёша Саввич Плохов
говорил весьма умно.
Повнимательнее будь,
под копирку не забудь.
Что Панфёр предложит Саввич,
изложи в кавычках суть.
(Плохов поднимается на трибуну.)
Плохов:
Бью челом, честной народ,
Фрол Фомич и общий сход!..
За доверие спасибо…
Так сказать… и это... вот.
Головой своей седой
да умишкою худой
я маленько пораскинул
над прамблемою-бедой…
Милка-Вилка:
Ой, на плеши седина
не особенно видна!
Седину твою увидеть
может разве что жена.
Плевашка:
Уж как будто б ты сама
не видала закрома?
На башке ж чем больше плеши,
больше, стало быть, ума!
Кузьма:
Ты, Плевашка, не шуми!
Дело, вон, ужо к восьми.
На язык тебе типун бы
измываться над людьми!
Милка-Вилка:
Что б язык тебе отсох!
Что спешишь — не ловля блох.
А совет, быть может, дельный.
Он, хоть Плохов, да не плох.
Староста:
Эй, кончай переполох!
Я от вас совсем оглох.
Дайте выслушать совет-то.
Поглядим, хорош иль плох.
Плохов:
Я того... Я не учу,
посоветовать хочу
бить челом, и с челобитной —
в город, к Прохор Кузьмичу.
Я и сам, того... всегда,
как прижмет лиха беда…
Уважение и ласку
понимают господа.
Я, как помните, челом…
на предмет... того… хором.
Помытарился, то было,
но зато… имею дом…
Барин спустит э... указ
рыть колодец сей же час,
даст… план-график и укажет,
как рыть и… кому из вас.
Мокротоплюев:
Молодец у нас Панфёр!
Верно делает упор.
Демократья — пустобрёхство
да никчёмный разговор.
А как спустят циркуляр,
прекратится весь базар.
Хошь не хошь, а с циркуляром
побежишь как на пожар.
Плохов:
Точно. Ясно будет всем.
Ни забот, э... ни прамблем.
Голосуй, Фомич, по списку,
я ж того... пойду поем.
(Плохов покидает сход.)
Кузьма:
А, Панфёр могёт иттить?
Так и нас бы отпустить.
Фрол Фомич, коровы дома
день не доенные ить!
Егор:
На панфёров правды нет,
для панфёров есть обед.
На голодный, чай, желудок
не придумаешь совет.
А совет Панфёра в чём?
Завлекает калачом
снова выи гнуть и спины
перед Прохор Кузьмичом.
Как панфёрам на обед —
отбивных кило котлет,
и говядинки тушёной,
и ростбифы, и рулет.
Мужику же на обед
от говяжьих все примет
лишь ярмо перепадает
на натруженный хребет!
Староста:
Ты мне Плохова не трожь!
Плох совет или хорош,
он хоть что-то предлагает,
ты же глотку лишь дерёшь.
А проект у нас таков:
выделяем мужиков
с челобитной ехать в город,
что-то вроде ходоков.
Пусть проявят ум и прыть,
чтоб «подмазать», ублажить,
выбить фонды и план-график:
где кому колодец рыть.
Филька:
Фрол, на массы не дави!
Депутатов назови,
разъязви твою налево,
и направо разъязви!
Староста:
По законам, данным нам,
утверждённым по верхам,
депутатов выбирают
нынче сплошь по округам.
Но по правде, Филимон,
хоть Закон и есть Закон,
я не зря на этом месте,
я в законах искушён.
Округов — сто тридцать шесть,
кандидатов там — не счесть,
там комиссии, платформы...
Только выход всё же есть.
Было б лучше, что б наш брат
не совался в этот ад —
от общин-организаций
есть народный депутат.
Если быстренько, стремглав,
принимаем мы устав,
то как общин-единица
получаем массу прав:
свой президиум держать,
с членов взносы собирать,
право двинуть депутата
и иметь свою печать.
Егор:
Ай, да Фролка-казуист!
Хоть, подлюка, и говнист,
а входит, пред народом
и пред барином он чист!
Мокротоплюев:
Фрол Фомич, дай обниму!
При твоём таком уму
быть тебе и депутатом!
Не тебе — тогда кому?
Кузьма:
Голосуй, честной народ,
подымай, кто что могёт!
Фрол, пиши — единогласно.
Так всё ясно наперёд.
Хватит, свёртывай вопрос.
Сено я домой повёз.
Надо б выдоить корову
да задать бы корм для коз.
Староста:
Жми, Кузьма, на тормоза!
Подождёт твоя коза.
Голосуем предложенье,
поднимайте все, кто «за»!
Так, один, два, стал быть, три…
Чёрт, Егор, тебя дери!
Ты чего не голосуешь?
Ох, доскачешься, смотри!
Грянет, Боже упаси,
снисхожденья не проси…
В протокол «единогласно»
там, Кириллиха, внеси.
Кворум здесь сегодня есть?
Надо всех бы перечесть.
Все на месте? Всем спасибо
за оказанную честь!
Я народ поздравить рад
и как друг ваш, и как брат,
и как староста, а ныне
и народный депутат.
В общем, я мужик простой.
Все вы будете за мной,
как за пазухой Христовой
и за каменной стеной.
Просьбу Прохор Кузьмичу
напишу и сам вручу...
Только нет у нас в хозяйстве
для печати сургучу.
Так что завтра, как один,
с носа каждого алтын
на сургуч. И ты, Егорка,
тоже сдашь мне, сукин сын!
Всем спасибо за труды,
расходитесь кто куды.
Я закрытым объявляю
сход по поводу воды.
По домам давно пора,
всем до хаты, до двора.
А тебе, Панфёша Саввич,
громогласное «Ура!»
(Конец I действия)