Откуда пошла и как возникла Русская земля? Вопрос, которым задался летописец начала XII века, вновь волнует умы просвещенной России, чему свидетельством невероятное количество появившихся в последние годы публикаций на эту тему, особенно в самом демократичном «издательстве» — Интернете. Этот информационный взрыв ярко высветил всю несостоятельность наших летописей в отношении начального периода возникновения Руси и ее государственности. После двухвековой полемики «норманистов» и «антинорманистов» вокруг частностей версии начальной летописи вдруг вновь встал во весь рост своей фундаментальной значимости сакраментальный вопрос, вынесенный в начало «Повести временных лет» (далее в тексте ПВЛ). С этим вопросом тесно связан и другой: почему Русь зовется Русью, откуда взялся этноним «русь»? В свете публикаций последних лет следует признать, что на сегодняшний день ответа на эти вопросы нет и бесполезно искать его в наших летописях.

Настоящее расследование — очередной шаг в поиске происхождения этнонима русь и попытка реконструкции истории древнейшей Руси «не по летописям». Но, прежде чем сделать этот шаг, наверное, полезно показать неискушенному читателю мифичность летописной версии происхождения Руси и познакомить его с имеющимися альтернативными ей гипотезами, подходя к ним критически и требуя подтверждения, если не археологическими данными, то хотя бы независимыми источниками, то есть документами вне круга наших летописей. Независимость свидетельств — условие обязательное. Дело в том, что летописи начали вестись на Руси только с XI‑XII веков. Все, что написано в них о более ранних временах, — это произвольная компиляция единичных разрозненных документов и разнообразных устных преданий (былин, саг, сказок), которые весьма отдаленно отражали реальную историю, а зачастую больше искажали, чем отражали. Саги и былины, например, легко переносят своих героев из одного времени в другое и ничтоже сумняшеся присваивают им чужие деяния. Любому читателю, одолевшему несколько первых страниц ПВЛ, станет ясно со всей очевидностью, что прочитал он не хронику событий, а именно повесть, первое в русской литературе (может быть за исключением «Влесовой книги») художественное произведение на историческую тему. Более того, вполне обоснованны утверждения, что первые летописцы не просто ошибались, конструируя свои версии возникновения Руси, а порой откровенно «передергивали» факты в угоду тогдашним владыкам, мирским и духовным, а то и прямо «кроили» историю по их социальному заказу. В итоге не будет преувеличением сказать, что история становления Киевской Руси в наших летописях — это сплошное нагромождение ошибок, домыслов и лжи, из которого невозможно извлечь что-либо реальное без обращения к объективным данным и независимым источникам.

Краткое обобщенное изложение «официальной» летописной традиции происхождения этнонима русь выглядит следующим образом. Кто-то когда-то изгоняет каких-то варягов за какое-то море, и после периода междоусобиц по предсмертному совету некоего Гостомысла в 862 году новгородцы посылают делегацию за море к варягам с приглашением прийти и принять власть. Именно в этом приглашении звучит неизбывная для Руси фраза: «Велика и обильна земля наша, а порядка [1] в ней нет». Наводить «порядок на обильной земле» вызывается какой‑то Рюрик с братьями Синеусом и Трувором и своим родом, варягами русью, от которых и «прозвалась Русская земля». В результате «наведения порядка» новгородцы восстают против тирании Рюрика под руководством какого-то Вадима Храброго, но восстание жестоко подавляется, а восставшие «мужи новгородские» бегут в Киев. Вслед за ними отправляется с войском Вещий Олег и после взятия Киева создает Киевскую Русь.

Сразу следует подчеркнуть, что эта «официальная» традиция существует только в наших летописях, оттуда она попала во все энциклопедии и учебники истории. Во все летописи, в свою очередь, она вошла с небольшими вариациями из одного единственного источника — так называемой начальной летописи. Наши летописи ничего не говорят, кто и почему изгнал варягов, за какое море, и что это были за варяги. Остается неясным и кто такие Гостомысл, Рюрик и Вадим. Между тем, нет никаких иных свидетельств ни существования на территории будущей Руси какого-то Гостомысла, ни пребывания там какого-либо Рюрика с его братьями, в частности и Рёрика Ютландского, ни восстания Вадима Храброго. Ни один документ вне наших летописей не знает Вещего Олега. Археологические раскопки Новгорода, самые масштабные и тщательные раскопки древнего города в нашей стране, не выявили культурных слоев старше середины X века [2], то есть Новгорода Великого (да что там великого, хоть какого-нибудь!) во время летописного «призвания варягов» просто-напросто не существовало.

В это трудно поверить. Право, не выдумал же все это летописец?! Спешу успокоить читателя: не выдумал. Просто собрал доступные ему случайные единичные факты, выстроил их, как ему показалось правильным (или выгодным?), украсил выдержками из кое‑каких близких по сюжету устных преданий и легенд, известных его современникам и придающих скомпилированной истории живой дух правдоподобия, и — летопись готова! Покажу на нескольких примерах, как это происходило.

Историю с завещанием Гостомысла можно найти в Ксантеннских и Бертинских анналах в районе 844 года, то есть за 18 лет до летописного «призвания варягов». Там Гостимусл (Гостомысл) — один из правителей полабских вендов, погибший в борьбе с восточнофранкским императором Людовиком. Потерявший всех наследников Гостимусл перед смертью дает наказ своим подданным, чтобы ему наследовал его родственник из Дании конунг Рёрик Ютландский. На следующий год этот Рёрик действительно появляется среди полабских вендов и, как истинный викинг, под флагом войны с Людовиком начисто разоряет берега Эльбы до самых ее верховий.

Призыв приходить и владеть богатой и обильной землей звучит еще в V–VI веках и не на севере будущей Руси, а в Англии, точнее, тогда еще Британии. Сравните сами с текстом нашей летописи сюжет из «Саксонских хроник» Видукинда Корвейского под 967 годом, то есть за полтора века до начального летописца: «И вот когда распространилась молва о победоносных деяниях саксов, жители Британии послали к ним смиренное посольство с просьбой о помощи. И послы, прибывшие к саксам, заявили: “Благородные саксы, несчастные бритты, изнуренные постоянными вторжениями врагов [пиктов и скоттов] и поэтому очень стесненные, прослышав о славных победах, которые одержаны вами, послали нас к вам с просьбой не оставить их без помощи. Обширную, бескрайнюю свою страну, изобилующую разными благами, бритты готовы вручить вашей власти”. …Затем в Британию было послано обещанное войско саксов, и, принятое бриттами с ликованием, вскоре освободило страну от разбойников, возвратив жителям отечество».

Очень показательно недоразумение с братьями Рюрика, которые вообще оказались… типовым рефреном саг sine hus (Синеус) и tru vær (Трувор)! Кто учил в школе немецкий, может быть вспомнит seine ― «свой», Haus ― «дом», treu ― «верный», а те, кто английский, — те же house, true. Скандинавское vær сродни русскому «вои». То есть «братья» Рюрика Синеус и Трувор — это просто «домочадцы и верное войско».

От упомянутых ютландских англосаксов, приглашенных в Британию, берет свое начало и легенда о восстании Вадима Храброго, как и братья Рюрика, никогда не существовавшего на самом деле. Мифический предводитель восстания новгородцев — это бог англов Вотан / Водин (Vođinn), он же скандинавский ас Один, которого балто‑славянское население Новгорода [3] восприняло как vodim — вожак, предводитель [восстания] (ср. литовское vodimas — «вожак, коновод»).

Похоже, никогда не существовал в реальности «объединитель земли Русской» и «мститель неразумным хазарам» Вещий Олег, которому летописи умудрились сочинить некую биографию, причем за каждым ее отдельным эпизодом действительно стоит либо историческое свидетельство, либо народное предание. Например, ни одна византийская хроника не содержит и намека ни на самого Олега, ни на его победоносные походы на Царьград (Константинополь). Тем не менее, знаменитый «щит на вратах Цареграда» — это отголосок реально вбитого в константинопольские ворота бунчука болгарского хана Крума; смерть от укуса змеи из конского черепа — дословно из скандинавской саги об Одде Стреле; поход на Киев — из преданий о Ёлье Моровлине, он же князь Олег Моравский, он же один из прототипов былинного богатыря Ильи Муромца [4].

Таким образом, следует отметить две поразительные особенности начальной летописи. С одной стороны, она не содержит ни одного достоверного исторического свидетельства, в ней нельзя принимать на веру ни одного слова. С другой стороны, в ней нет и ничего абсолютно выдуманного, за каждым эпизодом что-то стоит: либо имеющий какое-то отношение к делу письменно засвидетельствованный факт, либо «приплетенное» для красоты или убедительности широко известное в то время устное предание. Временные и пространственные рамки перемещения действия и его героев ограничены в начальной летописи только фантазией летописца и уровнем знакомства его с географией. Самый парадоксальный пример. Начальная летопись начинается, казалось бы, с незапамятных времен расселения славянских племен по Европе, когда «волохи напали на дунайских славян». Просто диву даешься, откуда у летописца сведения о столь давних событиях? Ответ может оказаться на удивление простым. Расселение дунайских славян после нападения волохов — это вовсе не незапамятные дни, а свежая реальная история IX-X веков массовой эмиграции западных славян из Великой Моравии после ее распада под давлением немцев и вследствие захвата Паннонии венграми. Большая часть моравских эмигрантов ушла в будущие Болгарию, Словакию, Словению и Польшу, но кое-что перепало и будущей Руси. В частности, по одной из версий, Киев захватил упомянутый выше князь Олег Моравский со своим окружением («домочадцами и верной дружиной»?), а большая группа выходцев из столицы Великой Моравии Велеграда оказалась в Приильменье и основала Славенский конец Новгорода Великого (само название которого, возможно, означало Новый Велеград). Потом типичное для наших летописей объединение преданий об этих двух потоках эмиграции из Великой Моравии породило некий мифический исход в Киев «новгородских мужей» (читай: велеградских мужей), вызванный притеснениями «Рюрика» (читай: Людовика или Карломана).

Заставить себя не верить летописям трудно. «Официальная» традиция всосана нами чуть ли не с молоком матери, ею пронизаны учебники и историческая беллетристика. И все же, если мы хотим добраться до истины, узнать, откуда на самом деле «пошла Русская земля», надо переступить через себя, «забыть» школьную историю и искать ответ вне летописей.

Альтернативные версии и независимые свидетельства

Трое братьев Чех, Лех и Рус отправились искать по белу свету счастья.

Западнославянская легенда

Легенда о трех братьях — типичное патронимическое объяснение происхождения народов, которым широко пользовались еще авторы Ветхого завета. Патронимия удобна своей непритязательностью вкупе с универсальностью. Так, братья Чех, Лех и Рус не только «объясняют» происхождение чехов, поляков и русских, но своим старшинством заодно отражают порядок образования соответствующих государств: Великая Моравия, Польша Пястов, Киевская Русь. К сожалению, как и все патронимы, братья Чех, Лех и Рус возникли postfactum, задним числом констатируя существование народов и государств. Поэтому отвлечемся от легенд и рассмотрим современные, альтернативные «официальной», но претендующие на научность версии происхождения этнонима русь.

Версия 1. Наши далекие предки жили вдоль рек и обожествляли их, а в праславянском языке руса означала «вода, влага».

Версия 2. Русь выводится из латинского слова rus ― «сельская местность, пашня».

Версия 3. Русь происходит от слова «медведь», которое во многих западноевропейских языках имеет общий индоевропейский корень urs-.

Версия 4. Русь происходит от славянского племени ругов.

Все четыре приведенные версии — ничего не объясняющие объяснения. Одного созвучия какого‑то слова со словом русь мало. Руса, руг, urs и rus — далеко не полный перечень существующих в разных языках слов созвучных руси. Необходимо исторически разумно объяснить превращение похожего слова в этноним и лингвистически строго доказать возможность такого превращения. Например, большинство ученых не считает ругов славянским племенем, нигде не зафиксировано пребывание ругов на территории будущей Руси, а переход «г» в «с» лингвистически необъясним.

Версия 5. По так называемой «ностратической теории» на севере Европы существует группа прибалтийско-финских языков, на основе которых могло появиться название Русь со значением «верховая, южная страна», причем наиболее вероятным языком-основой предстает карельский.

Ссылка на модную теорию, в данном случае ностратическую, не должна подменять факты и объяснения, каким образом некое слово из «группы прибалтийско-финских языков» превратилось в этноним населения Руси со столицей не в Карелии, а в Киеве.

Версия 6. Русь происходит от ruotsi, как финны и карелы называют шведов. В смысловой основе ruotsi лежит понятие гребли.

Вообще то, что финны называют ruotsi шведов, а не русских — факт поразительный. Мне кажется, что ни одна гипотеза возникновения этнонима русь не имеет права на жизнь, если она не объясняет этот феномен. Выведение же ruotsi из каких‑то «весельных людей» или «гребных воинов» также требует исторически разумного объяснения.

Версия 7. Русы — это reudignii Тацита, жившие меж балтами, славянами и германцами, и чье племенное имя ученые возводят к термину, означающему «корчеватели леса» (от немецкого roden — «корчевать»).

Версия опирается на свидетельство почитаемого римского историка, уже за одно это она достойна рассмотрения. Однако и здесь следовало бы объяснить, куда пристроить «корчевателей леса» и как reudignii связаны с русью.

Версия 8. Русь выводится из имени притока Днепра реки Рось.

Еще один пример ничего не объясняющего объяснения еще одного уважаемого человека — академика Б. Рыбакова. Во-первых, непонятно, происходит ли этноним «русь» от реки Роси или наоборот. Во-вторых, если даже русь происходит от Роси, то все равно нет ответа на главный вопрос: почему Рось зовется Росью?

Думаю, что этого достаточно, хотя перечень можно продолжать. Увы, без результата. Удовлетворительного решения не давала ни одна из альтернативных версий, как перечисленных выше, так и многих неупомянутых. Но возможная разгадка все-таки нашлась у Г. Лебедева. Скрупулезный исследователь, Лебедев собрал огромный фактический материал о скандинавских странах «эпохи викингов» (VIII–X века) [5]. К сожалению, и он не смог абстрагироваться от довлеющего официоза и приспосабливал представленные фактические данные к летописной традиции. В результате Лебедев удивительным образом прошел мимо этой разгадки, имевшейся в материале его же книги!

Впрочем, все по порядку.

Согласно начальной летописи время возникновения Руси — 852 год: «В год 6360, индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля». Однако сегодня нам известны независимые упоминания руси, многие из которых относятся к гораздо более ранним временам. Ниже некоторые из них приводятся ретроспективно.

Персидский историк Ибн Русте цитировал «Книгу путей и стран» арабского эрудита Хордадбеха, написанную во второй половине IX века: «Что касается росов, то живут они на острове, окруженном озером. Окружность этого острова, на котором живут они, равняется трем дням пути. Покрыт он лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит наступить ногой на землю, и она трясется по причине обилия в ней воды. Росы имеют царя, который зовется “каган росов”. Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут к хазарам и болгарам и продают там. Пашен они не имеют, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Когда у кого-нибудь из них родится сын, то он берет обнаженный меч, кладет его перед новорожденным и говорит: "Не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь только то, что приобретешь этим мечом". Они не имеют ни недвижимого имущества, ни селений, ни пашен, единственный промысел их — торговля соболями, беличьими и другими мехами… Росы имеют много городов… Эти люди отважны и победоносны, когда они высаживаются на открытое место, никто не может противостоять им: они разрушают все, берут в рабство женщин и побежденных. Росы сильны и осторожны и они не совершают походов на конях, а все их набеги и битвы совершаются только на кораблях…».

Византийский патриарх Фотий ужасался после знаменитого нападения росов на Константинополь в 860 году: «Горе мне, что я вижу, как народ грубый и жестокий окружает город и расхищает городские предместья, все истребляет, все губит — нивы, жилища, пастбища, стада, женщин, детей, старцев, юношей. Народ не именитый..., но получивший имя со времени похода против нас, незначительный, но получивший значение, униженный и бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием».

О том же Никоновская летопись, куда, по мнению Б. Рыбакова, сообщение попало из сербских переводов старых византийских описаний нападения 860 года: «роди же, нарицаемые руси, аже и кумане [половцы], живяху у Ексинопонта [Черного моря] и начаше пленовать страну Римлянскую [Византию] и хотяху пойти на Константинград…».

Л. Гумилев приводит цитату из персидского анонима IX века: «Народ страны росов воинственный. Они воюют со всеми неверными, окружающими их, и выходят победителями. Царя их зовут каган росов. Среди них есть группа из моровват».

Византийские хроники сообщают, что в 840 году на Амастриду (Пафлагония, южное побережье Черного моря) нападет флот росов.

В Бертинских анналах за 839 год приведено письмо франкскому императору Людовику I от византийского императора Феофила, который вместе с посольством «прислал также… некоторых людей, утверждавших, что они, то есть народ их, называется Рос [Rhos]; король их, именуемый хаканом, направил их к нему [Феофилу], как они уверяли, ради дружбы. Он [Феофил] просил…, чтобы по милости императора и с его помощью они получили возможность через его империю безопасно вернуться [на родину], так как путь, по которому они прибыли в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов, и он не желал, чтобы они возвращались этим путем, дабы не подверглись при случае какой-либо опасности. Тщательно расследовав [цели] их прибытия, император узнал, что они — люди из свеев».

В приложении к жизнеописанию св. Стефана Сурожского есть смутные сведения о нападении на Сурож (ныне Судак) князя росов Бравлина приблизительно в конце VIII века.

Заметка в Житии Георгия Амастридского» (VIII век) гласит: «Все лежащее на берегах Черного моря… разорял и опустошал в набегах флот росов (народ же рос — скифский, живущий у Северного Тавра[6], грубый и дикий)».

Сообщение персидского историка Белами под 642–643 годами (в переводе с арабского, предположительно, из Табари): «Когда авангард арабской армии подошел к Дербенту, правитель Дербента Шахриар заявил: “Я оказался между двумя врагами — хазарами и росами, последние — враги всему миру, и никто не может с ними воевать. Поэтому вместо того, чтобы брать с нас дань, поручи лучше нам воевать с ними”…».

Известным польским славистом Хенриком Ловмяньским в качестве первого подлинного упоминания о росах, не вызывающего оговорок, признается название hros или hrus в сирийском источнике VI века «Церковной истории» Псевдо-Захарии.

Здесь самое время заметить, что у всех авторов, писавших по-гречески, были объективные трудности с изображением звука /u/, поэтому у Псевдо-Захарии и в других греческих текстах трудно различимы росы и русы. Еще хуже дело обстоит в арабском языке, который вообще не различает гласные /o/ и /u/. В дальнейшем тексте везде условно используется слово «росы», чтобы избежать лишней путаницы (ее и так хватает!) со всем русским и русскими в современном понимании этих слов.

Таким образом, исторические свидетельства фиксируют этноним росов как минимум с VI века, причем именно этноним, поскольку почти во всех приведенных сообщениях речь идет не о стране или государстве, а лишь о народе, именуемом как hros (hrus), росы (русы), роди [7]. Народ этот, живущий на «острове росов», но в то же время где-то у Крыма (Кавказа), а также в Северном Причерноморье, награждается следующими характеристиками: варварский, жестокий и кочующий; отважный и победоносный, совершающий свои набеги только на кораблях; купеческий, не брезгующий работорговлей; не именитый, униженный и бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства. Иногда характеристики выглядят противоречиво, например, у росов нет селений и недвижимого имущества, но при этом есть много городов. И нигде, может быть, кроме «Персидского анонима» с его «народом страны», ни слова о стране, государстве росов! Неужели этот народ, награжденный столь яркими, хотя и противоречивыми характеристиками, не имел своего государства? Оказывается, имел, но в далеком прошлом. Более того, государство сего необычного народа могло в период расцвета считаться великой державой, с которой считался сам заносчивый Рим. Но никто из процитированных выше свидетелей, включая самого раннего из них, Псевдо-Захарию, этого государства уже не застал.

Рейдготаланд мифический

Севернее же Черного моря лежит Свитьод Великий или Холодный…
В те времена весь материк… звался Рейдготаланд.

«Сага об Инглингах», «Младшая Эдда»

Существование государства росов или, точнее, их предков в первой половине первого тысячелетия нашей эры не сомнительные домыслы, не фантазии, а факт широко известный, засвидетельствованный множеством документов, надежно доказанный археологически, но почему-то упорно игнорируемый в контексте происхождения Руси. Речь идет о готском причерноморском государстве III–IV веков, а также черняховской археологической культуре, в настоящее время связываемой с готами большинством археологов.

Непросто очертить границы этого государства. Единственный готский историк Иордан, труды которого дошли до нашего времени, утверждал, что императору готов Германариху подчинялись племена, как известные по нашим летописям, так и прочие неведомые[8]. В целом, по Иордану, империя Германариха простиралась от Балтийского до Черного моря с севера на юг и от Вислы и Дуная до Дона с запада на восток. Однако в VI веке Иордан и его предшественники Аблавий и Кассиодор находились не в лучшем положении, чем Нестор [9] в веке XII. Все они писали по устным преданиям о событиях двух и более вековой давности. Кроме того, Кассиодор был придворным остготских императоров Италии, а Иордан — византийским чиновником, что тоже ограничивало их свободу в трактовке имеющихся в их распоряжении материалов. Не желая верить Иордану (и, в общем‑то, правильно делая!), некоторые историки утверждают, что империя Германарика была гораздо меньшего размера, а то и вовсе, как считает Л. Гумилев [10], «лоскутной».

Единственная надежная опора в решении таких проблем — данные археологии. Ареал черняховской культуры, существовавшей со II по V век в Северном Причерноморье, охватывает междуречье Днестра и Днепра до среднего его течения, но вряд ли выходит далеко за эти пределы [11]. То есть, некое готское государство действительно могло существовать в этот период на весьма значительной территории, но вряд ли включало северные территории чуди, веси, мери и мордвы. Хотя зависимость от готов этих и многих других племен, например, в форме дани исключать никак нельзя. Существование в IV веке какого-то государства на территории, в основном совпадающей с территорией современной Украины, подтверждается единством черняховской культуры на всем ее ареале. Пока за неимением лучшего условно назовем это государство Рейдготаландом (т.е. Рейд-Готией) по мифической стране готов, занимавшей, согласно «Эдде», весь континент.

Хотя источником большей части доступной нам информации о Рейдготаланде, остается все тот же не заслуживающий доверия Иордан, к счастью и помимо него имеются достоверные исторические свидетельства достижений державы гóтов [12].

Во-первых, от Рейдготаланда осталась оригинальная письменность. Готский просветитель Ульфила (311–383) перевел на готский язык Библию, для чего изобрел особый алфавит [13]. Благодаря Ульфиле мы имеем представление об оригинальном письменно зафиксированном готском языке. Язык этот относится к германской группе, что не противоречит утверждению Иордана о происхождении готов из Скандинавии.

Во-вторых, в причерноморских степях готы покорили кочевые сарматские племена и обучились у них верховой езде со стременами и приемам конного боя с использованием тяжелого верхового снаряжения. Таким образом, именно готы стояли у истоков европейского средневекового рыцарства.

В-третьих, готы вели оживленную торговлю через причерноморские греческие города, что подтверждается археологически по всему ареалу черняховской культуры. Более того, в отличие от многочисленных кочевых народов, захватывавших Северное Причерноморье на более длительные сроки, готы сразу же переняли у греков искусство мореходства и не только лишили тех монополии в морской торговле, но и пошли дальше учителей в качестве пиратов. В 255 году бораны и герулы на захваченных ими боспорских кораблях атакуют с моря Питиунт (ныне Пицунда), а к концу III века готы уже на кораблях собственной постройки совершают регулярные пиратские набеги на острова Эгейского моря и материковую Грецию. На последнее обстоятельство следует обратить особое внимание.

Античную историю готов мы знаем в основном по Иордану. Согласно его версии, родина готов — «остров Скандза», с которого готы вместе с гепидами приплыли в устье Вислы, откуда и начали свои завоевания. После успешного завершения кампании готы разделились на восточных — остготов и западных — вестготов. Остготы звались также остроготами и грейтунгами (greutung), и ими правили цари из общеготского рода Амалов. Вестготы иначе звались визиготами (или везеготами) и тервингами (therving), они имели собственных князей рода Балтов. В конце концов грейтунги поработили окрестные народы, включая германские племена тервингов, герулов, гепидов, тайфалов и бастарнов [14] , и создали свое государство, может быть, целую империю. После сокрушительного поражения от гуннов остготы частью покорились победителям, частью сбежали на запад вместе с вестготами и начали длительные скитания по Европе, в ходе которых в разное время захватывали Италию, южную Францию и Испанию, но, в конце концов, растворились среди европейских народов. Однако некоторая часть готов осталась и сохранилась в Крыму.

Что касается происхождения готов, то и без Иордана очевидно, что они — выходцы из Скандинавии и являются основным этническим компонентом шведского народа, сложившегося в X–XI веках на востоке Скандинавского полуострова вокруг Упсалы, а затем Бирки, будущего Стокгольма. Упсала была историческим центром Упланда, племенной территории племени свеев, отчего шведы и зовутся ныне шведами, но половина территории современной Швеции, на которой проживает бóльшая часть ее населения, — это историческая родина гóтов, включающая Западный (по-шведски Вестер-) и Восточный (Эстер-) Готланд (Ётланд) на юге Швеции и острова, из которых самый большой тоже зовется Готландом. Более того, весьма вероятно, что одной из ветвей готов (самоназвание ёт) является племя ютов, так что, во-первых, к исходному готскому ареалу следует отнести полуостров Ютландию, а во-вторых, готскую компоненту следует признать не только у шведов, но и у датчан, а, значит, и норвежцев.

Легендарной целью переселения готов было достижение исторической прародины, Великого Свитьода, обычно трактуемого как Великая Швеция [15], откуда заселялся Малый Свитьод, то есть современная Швеция. В нашу задачу не входит поиск готской прародины. Просто из общих соображений ясно и, вроде бы, общепринято, что Скандинавия заселялась с материка. Поэтому прародину готов, Великий Свитьод, можно предполагать на юго‑восточных берегах Балтийского моря. Может быть, само название Свитьод следует трактовать как Svej-Þjod, то есть Шведскую Чудь, что локализовало бы готскую прародину между Балтийским побережьем и Чудским озером.

Здесь трудно удержаться от небольшого отступления. Þjod /θjud/ — это скандинавская огласовка общего древнегерманского корня þeut- ― «тевтон». От прилагательного þeutsc /θeŭtsk/ ― «тевтонский» ― происходят этнонимы немцев deutsch и голландцев dutsk. В свою очередь, восточнославянская огласовка þjod — это чудь. Почему-то у нас принято считать летописную чудь финоязычным племенем, от которого происходят современные эстонцы. Этому нет никаких объяснений кроме «общих соображений», а скорее, общей германофобии. Не допускать же, право, возможность обитания германских племен на берегах Чудского озера, откуда, согласно нашим летописям, пошла Русская земля и где Александр Невский громил именно германских псов‑рыцарей! Между тем, если без фобий, то ни один документ, включая и наши летописи, не определяет этнической принадлежности чуди. Существование праэстонских племен в окрестностях Чудского озера в IX веке и ранее археологически не отмечено. Да и просто непонятно, когда и почему þjod-чудь вдруг превращается в æsti-эстов, тогда как ни один прочий народ северной Руси, ни финоязычный, ни балтоязычный, своих названий не меняет. Тем более что сами эсты упоминаются именно как эсты на родном балтийском побережье еще Иорданом, то есть в VI веке, причем в перечне германских (!) племен [16].

Но вернемся к готам. После относительно быстрого достижения Свитьода Великого или Холодного готы не успокоились, а продолжили путь на юг к теплому Черному морю. Сухопутный след готской экспансии прослеживается археологически вверх по течению Вислы и Западного Буга, а затем вниз по течению Южного Буга, Днестра и Припяти. Вообще, подавляющее большинство археологических находок, связанных с готами, приходится на западную часть пространства, отводимого историческими и эпическими свидетельствами Рейдготаланду. В частности, несмотря на многочисленные письменные упоминания Дона, археологически присутствие готов восточнее Днепра не выражено. Из этого можно сделать предположение, что на самом деле готская экспансия шла двумя путями: описанным выше сухопутным и речным вверх по Западной Двине и вниз по Днепру и Дону. Сухопутным путем готы продвигались на юг около века, сохраняя свою культурную традицию и оставляя по дороге четкие археологические следы, концентрированно выраженные в вельбаркской археологической культуре. Речным путем из Великого Свитьода они добрались до Северного Причерноморья гораздо быстрее, не «наследив». В степной зоне и чуждой им среде кочевников, готы быстро смешались с покоренными сарматами (аланами) и переняли образ жизни и культуру побежденных [17]. Нечто похожее произошло на Черноморском побережье. В греческих городах готы быстро превращаются в мореходов и кораблестроителей, растворяясь в городской среде. Однако готам в многонациональных и многоязычных городах Черноморского побережья удалось сохранить свой язык. В Крыму какой-то германский язык наблюдался вплоть до XVI века, а последнее известное свидетельство вообще относится к XVIII веку! Правда, скептики считают, что речь могла идти об идише. Что ж, может быть, хотя этим скептикам следовало бы сопроводить свой скептицизм объяснением, откуда мог взяться идиш в Крыму XVI века.

Рейдготаланд реальный

…правил Тьодрик дерзновенный
вождь морских воев берега Рейд-моря
сидит снаряженный на скакуне своем
щит раскрашенный защитник Мерингов…

Руническая надпись IX века на камне из Рёк в Эстеръётланде

Право, эта строфа из упомянутой ранее книги Г.С. Лебедева достойна быть выбита золотыми буквами! В ней остготский король Италии Теодорих Великий (454–526) представлен правителем нашего Рейдготаланда, располагавшегося на берегу эпического Рейд-моря. Лишний раз отметив, как вольно народная память переносит героев эпоса через века и меридианы, обратим наше внимание на оригинальное руническое написание футарком Рейд-моря на эстер-ётландском диалекте древнешведского (северогерманского) языка IX века — Hraiđmara. Это Hraiđ-mara оказывается настоящей палочкой‑выручалочкой, которая позволяет перекинуть мостик между мифическим Рейдготаландом и самым ранним государственным образованием на территории будущей Киевской Руси.

По счастью оригинальный этноним древних готов грейтунгов hraiđ сохранился в народной памяти на исторической родине готов в шведском Восточном Готланде и неожиданно всплыл на руническом камне. И теперь, спасибо Г.С. Лебедеву, мы можем исправить ничего не говорящее greutung, а заодно и reudignii Тацита, на оригинальное hraiđung с основой hraiđ-. Вероятное исходное произношение hraiđ / hraiđung, с учетом ограниченных возможностей младшего футарка, — /hräθ/hräðuŋ/. В связи с закрытием гласных в скандинавских языках и переходом /ä:/) в /ö:/ получился вариант /hrö:θ/, которым мы и будем пользоваться в дальнейшем [18].

Восстановление в правах оригинального этнонима /hrö:θ/ производит форменную метаморфозу: невнятные «корчеватели леса» Тацита превращаются в известных грейтунгов, эпическое Рейд-море оказывается реальным Черным морем, а мифический Рейдготаланд (занимавший «весь материк») — вполне исторической империей Германариха, державой причерноморских готов, народа всадников и мореходов. В этом плане характерно, что в приведенной рунической надписи вождь народа морских воинов представлен не на палубе корабля, а верхом на скакуне.

Но хотя «прописка» легендарных Рейд-моря и Рейдготаланда интересна сама по себе, для нас гораздо важнее то, что выяснение оригинального этнонима грейтунгов /hrö:θ/ объясняет две исторические загадки, связанные с проблемой возникновения этнонима русь, но существовавшие до сих пор независимо друг от друга, а именно «народ Рос» Бертинских анналов и «город Арса» арабских источников.

Сначала о Бертинских анналах, отрывок из которых под 839 годом был процитирован выше. Анналы написаны на латыни, и народ Rhos передан писавшим их бертинским капелланом в латинской «транскрипции» с письма Феофила, писанного по‑гречески. Мы не знаем, как было написано Rhos в греческом оригинале Феофила, но Константин Багрянородный в X веке писал ‛ρω̃ς, то есть /hrõ:s/, а не /rhos/, что практически совпадает с вариантом Псевдо-Захарии hros / hrus. Звуковой состав слов hraiđ /hrö:θ/ и ‛ρω̃ς /hrõ:s/ идентичен, если учесть, что в греческом языке нет звуков /ö/ и /θ/, поэтому гласный /ö:/ звучит как /õ:/, а /θ/ естественно для греков заменяется на конце слова звуком /s/. Что же касается «людей из свеев», то уж лучше готов под такую формулировку не подпадает никто!

Арабский историк Ибн-Хаукаль в середине X века называет три «категории» росов: Куяба, ас-Славия и аль-Арсания (аль-Артания). Традиционно в литературе эти группы росов интерпретируются как три «центра кристаллизации» Руси, причем в Куябе единодушно признается Киев, в Славии — с сомнениями Новгород, а в Арсании — вовсе неуверенно Ростов. Сомнения понятны. Хотя Новгород к середине X века уже существует, но вряд ли еще претендует на «центр кристаллизации», да и сопоставление ас-Славии с Новгородом выглядит «натяжкой». То же самое в еще большей степени справедливо для Ростова. К сожалению, добраться до арабского оригинала Ибн-Хаукаля мне не удалось, но, судя по двойственности переводов, Арс- и Арт-, консонантная основа этого слова — /΄‑r‑θ/ или /h‑r‑θ/ (напомню, арабы не пишут гласных, и вставка двух букв «а» — не более чем вольность переводчика), и… мы снова встречаемся с нашим знакомым /hrö:θ/! Далее следует обратить внимание на то, что только Куяба представляет собой имя собственное и действительно может означать название города, вероятно, Киева. Два других слова даются с определенным артиклем и, следовательно, означают не столько имена собственные, сколько этнотопонимы. Одна из возможных трактовок свидетельства Ибн‑Хаукаля могла бы заключаться в том, что государство Русь консолидировалось вокруг города Киева (Куяба) из двух народов: славян (Славия) и росов (Арсания / Артания). Но здесь мы забегаем вперед, поскольку арабский историк пишет в X веке о Киевской Руси. Мы же вернемся к Рейдготаланду, отметив лишь для себя, что этноним /hrö:θ/ продолжал существовать в X веке.

Итак, не легендарное, а историческое государство Рейдготаланд было создано в III веке н.э. причерноморскими готами, называвшими себя /hrö:θ/ и известные нам в иноязычной передаче как: hros / hrus, рос / рус, роди, ‛ρω̃ς. На восточнославянской почве у /hrö:θ/ неизбежно должно было отпасть отсутствующее в древнерусском языке придыхание /h/, а /θ/ — перейти аналогично греческому языку в /s/ [19]: /hrö:θ/ → /rö:s/ → рос/рус. Поэтому можно с полным основанием утверждать, что превращение в древнерусском языке этнонима грейтунгов /hrö:θ/ в «рос/рус» лингвистически вполне закономерно. Однако лингвистическая возможность такого превращения — условие необходимое, но недостаточное. Как уже подчеркивалось выше, надо показать историческую возможность превращения готов грейтунгов в народ росов. К этому мы перейдем в свое время. А пока отметим в качестве чисто лингвистического следствия, что государство грейтунгов, реальный Рейдготаланд Германариха, можно назвать Русью — Русью Первой.

С самого начала Русь Первая создалась как государство многонациональное. Под властью правителей грейтунгов оказались многие германские племена, кочевые сармато-скифские народы, греки и прочие горожане черноморского побережья, а также аборигенное население — дако-геты и славянские землепашцы анты. Под влиянием греческих черноморских колоний Русь Первая быстро втягивалась в эллинистический мир, что наглядно отразила черняховская культура. Согласно Б. Магомедову, она возникает в середине III века «на базе вельбаркской культуры при сильном провинциально-римском влиянии» [20]. В ее пределах выделяется три типа памятников: повсеместно встречающиеся готские (тип Косаново), славянские (тип Черепин-Теремцы) в Поднестровье и изредка на среднем Днепре, и греческие (причерноморский тип) вдоль берега Черного моря.

Если верить Иордану, то в третьей четверти IV века при Германарихе территория Руси Первой превосходила территорию будущей Киевской Руси. По более скромным оценкам и археологическим данным, Русь Первая занимала территорию чуть меньшую территории современной Украины. В целом она настолько хорошо укладывается в тот ареал, с которым в наших летописях, согласно исследованиям Б. Рыбакова, связано понятие «Русской земли в узком смысле», что это дает серьезные основания считать высказанное предложение именовать Рейдготаланд Русью Первой не причудой и не простой формальностью.

Мы не знаем, где находилась столица Руси Первой. На эту роль претендуют легендарный Асгард и смутно упоминаемый Данпарштадир. Про Асгард неизвестно даже, существовал ли он вообще, тем более где. Точное местоположение Данпарштадира тоже неизвестно, но, по крайней мере, судя по названию, стоял он где-то на Днепре[21]. Очень заманчивым выглядит предположение, что столицей Руси Первой был Великий Град «Змиевых» (Трояновых) валов в Поднепровье. Самому Асгарду было бы не зазорно иметь своим историческим прототипом этот гигантский город! Оценка древности валов А. Бугая[22], сделанная радиоуглеродным методом, относит время их рождения, в частности, к временам Руси Первой (со 150 года до н.э. по 370 год н.э.).

Возможно, намек на Русь Первую есть в «Слове о полку Игореве» (далее по тексту СПИ): «Были века Трояновы…». Как представляется мне, на связь «Трояновых веков» с Русью Первой есть как минимум два указания. Во-первых, совпадение Трояновых веков с Трояновыми валами [23], которые, как мы уже выяснили, есть все основания связывать по времени с Русью Первой. Во-вторых, чистая арифметика. Полоцкий князь Всеслав Брячиславич, живший в конце XI века, в СПИ «бросил жребий... на седьмом веке Трояновом», следовательно, первый Троянов век — это конец IV века, время расцвета Руси Первой.

После возникновения Русь Первая сразу заявила о себе как о государстве пиратском, захватническом. Она не только покорила окрестные племена, но и заставила считаться с собой саму Римскую империю, которая, чтобы уберечь Грецию от постоянных набегов готских пиратов, вынуждена была в 30‑е годы IV века построить на Босфоре крепость, впоследствии ставшую столицей Византии Константинополем. Лишь после перекрытия Босфора и трудной победы над вестготами Атанариха Рим ненадолго парирует готскую угрозу.

Грейтунги и герулы

…Те готы… подняли все свои племена для грабительского набега на римлян. Затем различные скифские народности — певки, грутунги, австроготы, тервинги, визы, гипеды, а также кельты и эрулы… вторглись в римскую землю и произвели там большие опустошения…

Требеллий Поллион. «Божественный Клавдий»

Кто же они такие, древние росы, то есть носители этнонима /hrö:θ/: грейтунги энциклопедий, грутунги Требеллия Поллиона и ревдигнии Тацита? В энциклопедиях грейтунги — это то же, что и остготы. Однако у Требеллия Поллиона грутунги и австроготы предстают как различные народности. Упоминание ревдигниев Тацитом лишь подтверждает древность названия грейтунгов, относящегося к начальному периоду проникновения готов в Северное Причерноморье, но тоже никак не проясняет само слово. С другой стороны, c V века после разгрома Руси Первой гуннами все упоминания о грейтунгах исчезают, и на европейской сцене действуют исключительно остготы, что допускает две различные трактовки. Либо прав Иордан, и тогда часть готов, изначально называвшихся грейтунгами, во время скитаний по Европе почему-то переименовывается в остготов. Либо прав Поллион, и тогда один готский народ, остготы, отправляется покорять Европу, а другой, грейтунги, в эмиграции не участвует и остается на месте. Для отдания предпочтения той или другой трактовке данных недостаточно. Как бы то ни было, из всего готского народа Руси Первой осталась и дольше всех других сохранилась только одна ветвь — русь.

Что же означало самоназвание грейтунгов /hrö:θ/, превратившееся в «русь»? Не будучи специалистом по древнегерманским языкам, могу лишь высказать предположение, которое мне представляются наиболее вероятным.

По‑готски /hrä:θ (hräŭθ)/, /hrö:θ/ должно было бы означать «красный» — исландское raud, шведское röd, датское и норвежское rød, английское red, немецкое rot, литовское raudonis, итальянское rosso [24]. Еще В. Татищев утверждал, что «руссы… на их сарматском языке значит чермный[25]». Вот бы знать, откуда Татищев это взял, и это притом что сарматов он считал финнами! Не просто же из общеизвестной связи древних росов с красным цветом (красные щиты, ладьи и паруса и т.п.)!? Увы, Татищев уже ничего не прояснит, придется домысливать самим.

По общим рассуждениям, естественным для готов‑переселенцев Рейдготаланда было назваться южными готами в отличие от оставшихся на исторической родине в Великом Свитьоде северных готов. У древних народов для обозначения юга часто использовался красный цвет (так же как черный для севера, синий для востока и белый для запада). Тогда готы /hrö:θ/ — красные — это просто южные готы, то есть готы Причерноморья в отличие от северных готов Балтики. Если эта версия справедлива, то тогда в заочном споре Иордана с Требеллием Поллионом следует признать правоту последнего: грейтунги и остготы — разные готские племена, соответственно готы южные и готы восточные.

Еще более вероятным выглядит предположение о ритуальности красного цвета у древних готов. Римские и византийские авторы неоднократно отмечали красную боевую раскраску некоторых германских племен, вплоть до волос, и темно‑красную одежду[26]. /hrö:ð(uŋ)/ могло бы означать «краснящиеся», то есть «красящиеся в красный цвет».

Принятие этнонима готов /hrö:θ/ в значении «красный» позволяет объяснить совершенно непонятный иначе феномен русского языка, в котором (единственном из всех славянских!) для обозначения красноты вместо общеславянской основы цьрв(ьн)-/черв(ън)прижилась основа крас(ън)‑, которая естественно восходит именно к готскому /hrö:θ(uŋ)/. Вероятно поэтому же глагол «красить(ся)» оказался однокоренным с «красным».

Представляется возможным, что русское слово «град / город» тоже произошло от основы /hrö:θ/. Это особенно вероятно, если происхождение этого слова связано с Великим Градом «Змиевых» валов. В этом случае получает логичное объяснение наименование Руси у скандинавов — Gardariki, то есть государство Гарды, где Гарда — просто скандинавская огласовка слова «град», имея в виду Великий Град «Змиевых» валов, служащий символом государства росов еще со времен Руси Первой.

Из прочих русских слов, которые могут восходить к /hrö:θ/, ограничимся словом корзно [27], богом Хорсом — красным солнцем, а также островом Хортицей, облюбованным запорожскими казаками — дальними потомками и наследниками пиратской славы росов [28].

То, что искусству верховой езды в седле со стременами Европа научилась у сарматов через грейтунгов, позволяет возвести к /hrö:θ/ современные немецкие reiten и Reiter, английские ride и rider ― «ехать верхом», «всадник». К этому же лингвистическому «гнезду», наверное, можно было бы отнести немецкое Roß /ros/ и английское horse /ho:(r)s/ ― «конь», а также немецкое Reid и английское raid ― «рейд, набег».

Очень подозрительно созвучие с /hrö:θuŋ/ летописного Корсуня. Помимо крымского Херсонеса на территории Руси Первой известны другие Корсуни: в Донбассе и на реке Рось. Интересно, что последний, современный Корсунь-Шевченковский, находится неподалеку от Коростеня, он же летописный древлянский Искоростень, названный так по характерным выходам жил красного мрамора. К приставке «Ис-» мы еще вернемся, а основа названия города «коростень» означает по-готски «красный камень» и состоит из двух слов: нашего знакомого /hrö:θ/ и /sten/ (ср. немецкое Stein и английское stone — «камень»).

К грейтунгам тесно примыкали герулы, которые с самого начала, с III века, участвовали во всех морских пиратских рейдах готов. Герульскую версию происхождения руси подробно исследовал Х. Станг [29]. В целом, если отбросить крайности [30], исследование весьма убедительно. По крайней мере, не вызывает сомнений, что герулы жили в Приазовье, куда помещали росов древние авторы, начиная с Псевдо-Захарии. Согласно Иордану (Аблавию), герулов звали также элурами от греческого ‛ελη /hele:/ ― «болото», в связи с их местожительством в Меотийском болоте, то есть тростниковых зарослях Азовского моря. Несмотря на свои крупные тела, двигались они очень быстро, специфическим «герульским бегом», который был элементом особой тактики боя [31].

Грейтунги и герулы были в числе первых переселенцев из Великого Свитьода, еще во времена Тацита, то есть на рубеже I-II веков. Как мы уже отмечали, первые готы [32] могли спуститься к Черному морю по рекам, Днепру и Дону. Действительно, Иордан местом первого поселения готов в Северном Причерноморье, Первой Готией, называет Приазовье. Сюда же, в междуречье Днепра и Дона, Иордан помещает и «окончательную» Третью Готию. А вот Вторая Готия Иордана, «промежуточная», — это западные территории Мизии и Дакии, куда готы пришли сухопутно. Вторая Готия — область иллирийского и антского субстратов и историческая территория тервингов, к которым мы и переходим.

Тервинги и визы

…Начал Олег воевать против древлян и, покорив их, брал дань с них по черной кунице…
…Пошел Игорь на древлян и, победив их, возложил на них дань больше Олеговой…
…Ольга с сыном своим Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Деревскую землю…

«Повесть временных лет»

Выше уже отмечалось, что Русь Первая создалась как государство многонациональное под готским владычеством. Это владычество проявлялась по‑разному в различных частях страны. Готы (герулы) численно преобладали на нижнем Днепре и Дону, в равнинной части Крыма. Антские поселения, жавшиеся к Днепру, были редки. Малозаселенными оставались и степи днепровского левобережья вплоть до появления там аланов в середине IV века. В полиэтнических причерноморских полисах собственно готскими (готоязычными) были только городские власти. Зато на западе германские племена тайфалов, гепидов, вандалов и готов обитали среди более многочисленного аборигенного населения, главным образом дако‑фракийцев (гетов) и славяно-сарматов (антов) [33]. В окружении численно преобладающих антов готы Поднестровья и правобережья Днепра, теряя язык и исходный этноним, становились тервингами.

Опять же, не будучи германистом, о происхождении и значении этнонима тервингов я могу лишь строить предположения, основанные на противопоставлении тервингов грейтунгам.

«Червонная антитеза». В отличие от восточных готов, произносивших свой этноним краснящие(ся) по-готски как /hrö:ðuŋ/, западные готы постепенно перешли на язык антов и стали произносить этот общеготский этноним по‑антски (южнославянски), то есть церьвящие(ся). На готском языке этот вариант этнонима звучал как /θerviŋ (ðerviŋ)/, поскольку в древнегерманском языке аффрикаты ц не было и она заменялась межзубным, который в силу особенности древнегерманского языка произносился полузвонко, где‑то между /θ/ и /ð/.

«Деревенская антитеза». Языковая антитеза грейтунг / тервинг (дервинг) постепенно превращалась также и в социальное противопоставление город / деревня. Если грейтунги были жителями городов на черноморском побережье и, возможно, Великого Града «Змиевых» валов, то тервинги жили в основном в лесостепной и лесной зоне по деревням и весям. Если от /hrö:θ/ произошло современное русское слово «град», то от дервинг происходят русское «деревня» и немецкое Dorf [34].

«Гужевая антитеза». Если принять, что грейтунги — наездники, верховые (Reiter, rider), то тервинги — упряжные, гужевые (ср. русское «дровни» и английское drafter — «упряжная, ломовая лошадь»). В своем деревенско-гужевом качестве корень «дьрьвь-» преобразовался в название летописного племени древлян. Тождественность противопоставления пар грейтунги-тервинги и поляне-древляне наших летописей предположена давно, но эта интересная идея требует, на мой взгляд, уточнения. Если древляне как племя фигурируют у Константина Багрянородного, то «славянское племя полян», существование которого не имеет никаких документальных подтверждений, похоже, — очередная выдумка летописей. Поляне не племя, а просто обитатели так называемого киевского «Поля вне града», местное антское население, обслуживавшее Гору, она же Град, то есть княжеские хоромы и детинец на Старокиевской горе, где жили князья росы. Древляне же — это реальные потомки антов и тервингов[35], а бесконечно повторяющиеся походы на них всех первых мифических летописных князей — не более чем убогое в своей монотонности отражение покорения тервингов грейтунгами как факта истории Руси Первой [36].

«Сербская антитеза». Проявление еще одного неожиданного аспекта противопоставления грейтунгов и тервингов возможно в разделении антских племен на хорватов и сербов, вряд ли объяснимом иначе. Хорваты и сербы происходят от одних и тех же антов, история тех и других неразличима, оба народа до сегодняшнего дня говорят на одном и том же сербско-хорватском языке. Единственная разница между ними — вероисповедание, конфессиональная ориентация католиков хорватов на Рим, а православных сербов — на Византию. Но, вспомним, как раз остготы, непрестанно воюя с Византией, осели в Италии и там романизировались. Соответственно, при заселении опустевших после гуннского и аварского нашествий Балкан увлеченные ими анты заняли западные, более близкие к Италии области, попали в орбиту влияния Рима, а также переняли этноним грейтунгов: /hrö:θ/ → /hroŭθ/ → хръвт. А вестготы, порушившие Вечный Рим, изначально добровольно вручили свою судьбу Константинополю и тем самым связали с Византией и ортодоксальным христианством судьбу антов, находящихся под ними и тоже перенявших этноним своих «покровителей» тервингов: /θerv/ → /serv/ → сьрб. При заселении Балкан анто‑сербы оказались не просто восточнее анто‑хорватов и ближе к Константинополю, а конкретно на землях, предоставленных императором Валентом вестготам в IV веке после крушения Руси Первой.

Если для грейтунгов существует проблема их соотношения с остготами/остроготами, поскольку никто, вроде, не оспаривал идентичность остготов и остроготов, то для тервингов ситуация заметно хуже. Здесь на идентичность с тервингами претендуют вестготы, везеготы и визиготы, а также визы Требеллия Поллиона, существующие у того параллельно с тервингами. И снова, как и ранее с грейтунгами, информации для каких‑то выводов явно недостаточно. Можно предполагать, что везеготы Иордана и визиготы наших энциклопедий — одно и то же, хотя и непонятно, откуда взялось разнописание. Поллионовские визы вообще стоят в стороне, хотя можно предполагать их идентичность с визиготами. Но, если у остроготов связь с востоком (austr/ostr) очевидна, то для визиготов аналогичная связь с западом (vestr) весьма сомнительна[37]. Именно это заставляет снова больше верить Поллиону и предполагать в визиготах отдельный народ визов, либо родственный вестготам, либо покоренный и ассимилированный ими.

Возможно, именно с визами связан префиксный компонент «ис‑/из‑» характерный для топонимики Руси Первой. Опять же, не будучи германистом, могу лишь строить догадки, что это либо готское weihs /wi:hs/ ― «поселение», либо wit /wiθ/ ― «белый». Если «ис‑/из‑» от «поселения», то визиготы — это просто сельские готы, синоним «деревенских» тервингов. Если же «ис‑/из‑» от «белизны», то, вероятно, в западном значении в противовес красноте /hrö:θ/ в значении южном. В этом случае визы (визиготы) оказываются либо теми же тервингами, либо их соседями.

Префикс «ис‑/из‑», если он имеет отношение к готам и поселениям, вовлекает в готскую орбиту стольный град летописных древлян-тервингов Искоростень и летописный Изборск (Isborg, то есть «ледяной город»?) [38]. Вообще, простая приставочка «ис‑/из‑» может преподнести немало сюрпризов [39].

Если «ис‑/из‑» имеет значение «белый», то в орбиту визов оказываются вовлеченными балты. Заметим, что на собственно балтских языках корень balt- тоже имеет значение «белый» (ср. литовское baltas).

Свидетельству Иордана о существовании у везеготов своего княжеского дома Балтов можно верить или не верить, но существование княжества в Полоцке уже во времена «призвания варягов» признают даже наши летописи. Древность династии полоцких князей косвенно подтверждается в летописях и тем, что их генеалогия, хотя и «притянутая за уши» к Рюрику, дается все же отдельно. Между прочим, по этой генеалогии первым полоцким князем назван Изяслав (снова «из‑»?!). А ведь Полоцк, по-скандинавски Paltesk /balt(e)sk/, переводится просто как «балтский» и, следовательно, прямо напрашивается в родовое гнездо правителей тервингской династии Балтов.

Если же Полоцк этимологически, прямо или через реку Полоту, связан с болотом (ср. прабалтское *pelta), по-древнерусски дрягвой, то рядом возникает и летописное племя дреговичей. Тогда выходит, что балтские корни имели не только кривичи, но также и дреговичи, что, впрочем, естественно для оседлого племени на исторической территории балтов и археологической культуры штрихованой керамики. Может быть, кривичи и дреговичи вообще были одним балтским племенем. Его северная ветвь, смешавшаяся с визами и получившая от них княжение, именовалась полочанами, а восточная, ассимилированная финнами, — смолянами, ибо сам этнотопоним смолян может быть финским осмыслением этнонима тервинг, так как по-фински terva — «смола». То есть, полочане — это славянизированные балто-готы, а смоляне — славянизированные балто-гото-финны.

Таким образом, между черным готско-германским севером Великого Свитьода и красным готско-славянским югом Рейдготаланда лежит, чуть смещаясь к западу, широкая белая (напомню, белый цвет — запад) полоса оседлых «деревенских» аборигенов, балто-финнов, тоже поучаствовавших в создании Руси Первой, хотя и не на первых ролях. В свете этого невольно возникает вопрос, не в те ли давние времена рождался в Полоцке готско-балтский красно‑белый двуколор Беларуси и Польши, из которого в Смоленске добавлением финской лазури (синий цвет — восток) получился российский триколор? Что ж, как говорят современные потомки древних росов, слегка знакомых, в отличие от летописца, с языком потомков ютландских англосаксов: why бы и not?

«Осколки» Руси Первой

Здесь же, на этом побережье [Крыма], есть страна Дори, где с древних времен живут готы, которые не последовали за Теодорихом, направлявшимся в Италию. Они добровольно остались здесь и в мое еще время были в союзе с римлянами.

Прокопий Кесарийский. «Война с готами»

История Руси Первой резко оборвалась в конце IV века нашествием гуннов. В начале V века прекратила свое существование черняховская культура. Степи Северного Причерноморья обезлюдели, вычищенные прокатывающимися одна за другой тюркскими ордами. Ушедшие в Европу готы обратно не вернулись, лишь небольшая часть грейтунгов зацепилась за Крым. Археологи считают, что какое‑то черняховцы отступили из степи на север в леса и болота, недоступные кочевникам. Казалось бы, вместе с концом Руси Первой заканчивается и история грейтунгов. Однако в X веке одна их ветвь, росы, возникает из небытия и восстанавливает свое государство. Возрожденное государство росов — Русь Вторая, известная нам как Киевская, — не только заняло примерно ту же территорию, что и Русь Первая, но и сохранило этноним ее основного народа. Поэтому Киевская Русь имеет полное право рассматриваться в качестве исторической преемницы Руси Первой.

Однако где же росы прятались почти полтысячи лет? Их история с V по IX век — это всего лишь пунктир отдельных фактов, упоминаний и намеков то римскими, то византийскими, то арабскими источниками. Этот пунктир в целом прочерчивает через века путь лишенных родины черноморских пиратов, потомков грейтунгов и герулов, захвативших в конце первой половины III века Боспорское царство. Им посвящена следующая глава, а здесь мы попробуем восстановить мозаику «осколков» крушения великой империи Германариха, которая действительно стала лоскутной.

Удравшие от гуннов готские племена: и остготы, и вестготы, и герулы — образовали в Европе несколько недолговечных государств и, как падальщики, передрались между собой, деля бренные останки Римской империи. Недолгая история этих «государств» хорошо известна благодаря римским и византийским хроникам, ее нет нужды пересказывать, и нет надобности на ней останавливаться, поскольку к Руси все это прямого отношения не имеет.

Крымская Готия — самый известный «осколок» Руси Первой, претендующий на роль «острова росов» [40]. В 70‑х годах IV века обходным маневром именно через Крымский полуостров гунны зашли в тыл основным силам Германариха. Во имя внезапности удара гунны «проскочили» полуостров с ходу, в результате чего горные его районы, особенно западные, пострадали мало. Археологические следы готов находят по всему полуострову, но особенно их много в окрестностях Херсонеса. На запад от Херсонеса простиралась подвластная ему так называемая страна Дори со столицей Дорос на холме Мангуп, где раскопана система укреплений VI века, материалы позднеримского и раннесредневекового времени, поселения III–VIII веков. Свидетельство Прокопия Кесарийского середины VI века, приведенное в начале этой главы, и результаты археологического исследования холма Мангуп дало основание Д. Козаку предположить, что «страна Дори была не только политическим центром, но и огромным убежищем для готского народа»[41].

Однако не Крымская Готия, пощаженная гуннами, пронесла эстафету Руси Первой к Руси Второй. Отмеченное Прокопием союзничество готов Крыма с римлянами означало, что оседлое готское население Дори находилось под сильным влиянием греческого Херсонеса. Это влияние проявилось, в частности, в том, что ариане еще со времен Ульфилы, таврические готы стали православными и имели собственную епархию византийской церкви, которая в VIII‑IX веках превращается в Готскую митрополию с семью епископатами. Однако вскоре после этого Крымская Готия, захваченная хазарами, гибнет, целый век не дожив до возникновения Киевской Руси.

Донские герулы, оказавшись отрезанными обходным маневром гуннов в их тылу, изменили Германариху и спокойно отсиделись, пока гуннская лавина не укатила на запад. Псевдо-Захария в середине VI века не просто упоминает народ hros / hrus, но и вносит его в список народов, живущих где-то на северо-запад от Кавказа. Значит, территория росов включала и Приазовье, а этноним /hrö:θ/ распространялся и на герулов. В конце концов ассимилированные хазарами, печенегами и половцами, герулы перестали существовать на Дону как самостоятельный народ. Возможно, часть их поднялась вверх по Дону и Северскому Донцу в будущую Северскую землю.

Одним из епископатов Готской митрополии был Таматархский. Его существование означает, что какие‑то готы оставались и на Таманском полуострове. Почти наверняка речь идет о готах, называемых византийцами тетракситами. О самих готах-тетракситах нам известно очень мало [42]). Главная их «заслуга» в том, что именно из готов-тетракситов вышли интересующие нас росы дромиты, и на землях тетракситов располагались их основные опорные базы.

Другим епископатом Готской митрополии был Хазарский. Нельзя априорно исключать возможность того, что Хазарский каганат — тоже отлетевший «осколок» разбитой Руси Первой. Происхождение хазар доподлинно не известно. В Западном Тюркском каганате они появляются как наемники, переходят по наследству Великой Булгарии, а затем захватывают в ней власть и превращают Хазарский каганат в мировую империю равную Византии и арабским Халифатам. Хазарский каганат заметно отличался оседлостью от прочих сугубо кочевых государственных образований Прикаспия и Причерноморья: аварского, тюркского, булгарского и печенежского. Арабские авторы утверждают, что у хазар был свой язык и своя вера, но они их потеряли, перейдя — кто в православие, кто в мусульманство, кто в иудаизм. В целом, не видно причин, по которым хазары не могли бы оказаться готами, этноним /hrö:θ/ которых на тюркском субстрате превратился в хазар. Согласно арабскому «Собранию историй» 1126 года, «рос и хазар были от одной матери и отца», а Масуди замечает: «росы и славяне составляют прислугу хазарского царя». По крайней мере, версия готского происхождения хазар подкрепляет гипотезу А. Поляка о возникновении идиша как языка германской группы именно в готско-иудейской Хазарии. В этом случае нет причин и для спора о том, какой германский язык сохранялся в Крыму до XV века. Это был готский язык, он же исходный идиш. Впрочем, вопрос о готском происхождении хазар и идиша представляется интересным и достойным отдельного рассмотрения, но прямого отношения к истории Руси он не имеет.

Большее или меньшее отношение к Руси имели северные «осколки» бывшей державы Германариха, совершенно не затронутые гуннами и лишь слегка потревоженные аварами и венграми. Удаленность северных территорий Восточной Европы от основных событий была большим благом для них, но столь же большой неудачей для нас, поскольку позволила им остаться в стороне не только от вторжений, но и от мировой письменной истории.

Только по скандинавским сагам можно составить самое общее представление о «Державе Инглингов» V–VI веков, объединившей северные германские племена и включавшей, по крайней мере, частично, историческую территорию готского Великого Свитьода. Вследствие отмеченных особенностей фольклора реальные события истории «Державы Инглингов» в сагах перемешаны с более ранними событиями Руси Первой и более поздними фактами истории Скандинавии, так что рафинировать из всего этого реальную историю «Державы Инглингов» не представляется возможным[43].

Может быть на реке Оке традицию государственности сохранил еще один безвестный «осколочек» Руси Первой. В письменную историю он вошел только через несколько веков под названием Пургасовой Руси. Историческая ее связь с Русью Первой проявилась в этнониме приокского автохтонного населения эрзя / рязань с весьма вероятным происхождением от /hrö:θ/hrö:ðuŋ/. Эрзя — западная ветвь мордовского народа, вошедшего в перечень племен империи Германариха — mordens у Иордана. Позже вследствие славянизации приокских земель вендскими племенами на мордовском субстрате образуется племя вятичей[44], южная ветвь которого переняла и сохранила до наших дней этнотопоним рязань.

Весьма значительный «осколок» Руси Первой сохранился в лесах правобережья Днепра в среднем его течении от Припяти до Роси[45], где оттесненные гуннами грейтунги сохранили контроль над кусочком бывшей пограничной с тервингами территории от Коростеня до Корсуня, включавшей заметную часть Великого Града «Змиевых» валов. Этому «осколку» Руси Первой, именуемому в ПВЛ Древлянской землей, суждено было стать центром Руси Второй.

К концу VII века пунктир упоминаний о росах становится совсем тоненьким. Низовья Дона и Кубани оказываются сначала в Великой Булгарии, а затем, вместе со всем почти Крымом, в Хазарском каганате. В VIII веке завершается археологическая история государства Дори. Кажется — все, занавес опущен. Но нет, История рассудила иначе — окончен только первый акт.

Вечные скитальцы, первые варяги

Одиннадцатого июля четырнадцатого индикта на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков…

Продолжатель Феофана. «Жизнеописание византийских цезарей»

В VII–X веках народ росов продолжает существовать, но в необычной форме, и до него никому нет дела. И все же нет‑нет да промелькнет в византийских хрониках весточка о росах дромитах. Дромиты (от греческого δρομος — «путь, бег») обычно переводятся как «подвижные». Мне более правильным переводом представляется «скитальцы». Росы скитальцы — потомки населения Боспорского царства, захваченного грейтунгами, герулами и боранами, мореходы и пираты во многих поколениях, чьи готские предки еще в III веке грабили побережье Черного моря и регулярно наведывались в Эгейское. Германское происхождение дромитов прямо отмечает Продолжатель Феофана.

Дромиты всю жизнь проводили в плаванье, скитаниях по морям и рекам. Росов дромитов, «профессиональных» купцов, пиратов и наемников, можно с полным основанием назвать первыми варягами.

Да, именно варягами! Вокруг происхождения слова «варяг», как и слова «русь», тоже высказано немало домыслов, основанных на случайных созвучиях слов. Между тем, у Г. Лебедева «проскальзывает» слово foringi в значении «предводители корабельных дружин». Северогерманское foring /voriŋ/ закономерно превращается в старославянском языке в воре^нг с носовым «е» и чередованием воренз (ср. ворензе «Влесовой книги»), а на восточнославянской почве столь же закономерно трансформируется в древнерусское воряг/варяг с чередованием варяж- (ср. «варяжский») [46]. Кстати, по той же парадигме перешли в древнерусский язык из древнегерманского слова viking (фризская форма viting) → витенг → витяг с чередованием витязь и konung → къненг → къняг (ср. «княгиня») с чередованием къняз, къняж (ср. «князь, княжич»). Общепринято, что понятие «варяги» связано со скандинавами. На самом деле в своем исходном качестве оно чисто профессиональное и не несет ни национальной, ни географической окраски. (Хотя, готы, включая герулов и боранов [47], в общем-то, тоже почти скандинавы — по происхождению, языку и древним национальным обычаям.)

«Эпоха викингов» в Скандинавии началась как-то необъяснимо неожиданно. Ничто в жизни скандинавов VII‑VIII веков не предполагало и не предвещало, что масса населения вдруг дружно сорвется с места и ринется в викинг. Но чтобы отправиться в дальнее плаванье, нужны не просто желание и решимость, необходимы навыки мореходства и кораблестроения, особый «морской» менталитет. Никто из народов Причерноморья кроме готов так и не освоил мореходство, а сами готы ему научились у боспорцев. Весьма вероятно, что объяснение необъяснимого начала «эпохи викингов» заключается в некотором внешнем толчке. Росы не теряли связи со своей прародиной. К сожалению, их следов на севере Руси никто никогда всерьез не искал. Поэтому, когда В. Петренко с латвийскими археологами случайно открыл в курганах Гробини (Латвия) такие следы, в частности готскую стелу V–VI веков с изображением корабля, это стало сенсацией, а сами памятники были восприняты как «ранние скандинавские». На самом деле черноморские готские варяги эпизодически, в зависимости от положения дел в Северном Причерноморье в целом и на речных путях в частности, наведывались на север. Более того, не исключено, что они освоили путь в Балтийское море по Атлантике вокруг Европы [48].

Во второй половине VIII века существенно повышается влажность климата на Восточно-европейской равнине, вследствие чего поднимается уровень рек и начинается трансгрессия Каспия. Море напирает на хазар, и тонущая Хазария вынужденно дрейфует из Прикаспия в Причерноморье, упорно и планомерно выдавливая росов со всех их исконных баз в устье Дона и Кубани, из Крыма и с Кавказского побережья. Теснимые хазарами, черноморские росы, они же «черноморская русь» Д. Иловайского [49] (или, если хотите, О. Трубачева [50]), они же варяги русь наших летописей, пользуясь повышением уровня рек и образованием новых трансконтинентальных водных путей, массово прорываются на север и восстанавливают постоянную связь — сначала с исторической родиной Великим Свитьодом, а затем со всей Балтикой [51]. Именно черноморские варяги росы, распространив сферу деятельности с Черного, Каспийского и Средиземного морей на Балтийское, показали бывшим соотечественникам «дурной пример» и спровоцировали в Скандинавии «эпоху викингов». Они же стали учителями скандинавов в кораблестроении и навигации. Они же показали скандинавам речные пути в Черное море и на Каспий. Строго говоря, путь «из варяг в греки» был путем «из варяг в варяги», но об этом чуть позже. Кстати, наши летописи, как всегда, «слышали звон, не зная, где он»: апостол Андрей Первозванный, согласно тексту начальной летописи, первым прошедший этим путем, шел именно из Черного моря в Балтийское!

Итак, все упоминания о росах у византийцев и арабов вплоть до X века имеют в виду росов дромитов — первых варягов, морскую ветвь готов-тетракситов, обитавших на северо-восточных берегах Черного и Азовского морей. Тетракситы и дромиты были остатками населения древнего Боспорского царства, захваченного грейтунгами в III веке н.э. и ставшего начальной базой их морской пиратской активности. С тех пор потомки готов грейтунгов росы дромиты традиционно базировались на территории бывшего Боспорского царства [52], их главной базой оставалась Таматарха (позже известная как Тмутаракань) на Таманском полуострове [53]. Другие базы были разбросаны по кавказскому побережью Азовского и Черного морей от устья Дона до нынешнего Геленджика. На примере викингов норманнов видно, что даже переход территории пиратской базы под юрисдикцию какого-либо государства не означал прекращения ее функционирования в этом качестве. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что основная база варягов росов на Таманском полуострове сохранялись и под Великой Булгарией, и под Хазарским каганатом, хотя, вероятно, с ограниченным суверенитетом. Варяжская таманская база служила сухопутным каганатам «окном в мир». Хазария покровительствовала варягам росам и использовала их в своих целях и на Черном море, и на Каспии. Константинополь тоже не отказывался от услуг дромитов, и варяги росы участвовали во многих походах византийского флота в Средиземное море.

Таким образом, сферой деятельности дромитов было все Черное море, а также Средиземное, Каспийское и Балтийское моря. Появление варягов росов в Средиземном море отмечали историки Рима, походы на Каспий, в Персию и Грузию, фиксировали арабы. Регулярные рейды на Балтику отмечать и фиксировать было некому. Они сами «отметились» «эпохой викингов». Теперь по образу жизни скандинавских викингов норманнов, мы можем судить и об образе жизни черноморских варягов росов. В свою очередь, как норманны стали преемниками росов, так и северные вики: Ладога, Бирка, Хедебю, Дорестад — наследники причерноморских греческих полисов.

Этнически тетракситы, а тем более варяги росы, не были «чистыми готами» [54]. Разношерстность варяжской публики, впитавшей в себя меотские, греческие, сарматские и готские компоненты, показывает перечисление имен росов в договорах с Византией [55]. Отметим также, что среди дромитов имелись христиане, хотя, несмотря на существование тмутараканского епископата, число их вряд ли было велико и еще уменьшилось после ликвидации епископата в 905 году и вынужденного союза дромитов с иудейской Хазарией.

Жили и «ходили на дело» варяги росы ватагами под предводительством вождей-жрецов хёльгов /hölg/, что вообще характерно для древних германцев. Но, кажется, в отличие от последних у росов женщина тоже могла быть хёльгой. Может быть это савроматское наследие времен Руси Первой — амазонки, пересевшие на ладьи, а может быть просто следствие бездомности и скитальческой жизни. Как бы то ни было, одна хёльга попала в летописи в качестве «княгини Ольги», а все хёльги-мужчины оказались в ПВЛ скопом под общим именем Олега [56], вследствие чего «вещий князь» умудрился прожить сверхдолгую жизнь и упокоиться в трех разных местах: Киеве, Ладоге и Бердаа[57].

Основным промыслом варягов росов, как потом и викингов норманнов, была торговля вообще и работорговля в частности. Товары, любые, какие Бог пошлет, везли отовсюду, откуда удалось унести ноги, и туда, «куда кривая ни вывезет». Но были и накатанные торговые пути, и предпочтительные товары. Самый выгодный — рабы. За будущими обитательницами гаремов Египта, Дамаска и Итиля не гнушались «сгонять» аж в Испанию. Неплохой барыш давала торговля мехами, которые изобильно поставляла Верхняя Русь [58], где заодно при случае можно было прихватить и рабов. Удобные случаи выпадали нечасто. Повадки варягов жители берегов Черного моря и пушных краев знали и потому ухо держали востро. Однако иногда пиратское счастье широко улыбалось варягам. Похоже, так случилось и в 860 году в Константинополе. С удивлением обнаружив, что столица империи одновременно покинута и армией и флотом, варяги [59] не преминули воспользоваться удобным случаем и «отвести душу». Конечно, на сам город, даже беззащитный, они не покушались, но лишенные прикрытия окрестности Константинополя обчистили, как могли.

Парадоксально, но историческую связь между Русью Первой и Второй суждено было проложить именно варягам росам, «отщепенцам» грейтунгов, пиратам «перекати-поле», жестоким и беспощадным работорговцам! Это кажется тем более удивительным, что именно на них пришелся первый удар гуннов при переправе через Керченский пролив во время обходного крымского маневра IV века. И что же? Гунны пришли и ушли, а грейтунги как были, так и остались! Небольшой народ мореходов оказался не по зубам огромным, грозным, но сухопутным ордам. От накатывающихся орд пираты грейтунги просто уходили в море или уплывали на другие базы, а потом, когда опасность миновала, возвращались назад. Эта стратегия выживания полностью себя оправдала в течение многих веков, но окончательно превратила сухопутный народ грейтунгов в мореходов росов[60].

Теперь находит свое объяснение противоречивость характеристик росов у Ибн-Руста. Да, у росов было много городов, то есть пиратских баз, но не было недвижимого имущества, селений и пашен, и они легко переплывали с базы на базу, уходя от сильного многочисленного врага. Росы покинули грешную землю, окутанную пылью от кочующих народов, и предпочли жизнь в море, в полной недоступности для могущественных врагов. Но зато горе слабому! Молниеносный набег (точнее, наплыв) — и нет пощады ни женщинам, ни детям. При таких условиях неудивительно, что росы прослыли народом непобедимым, с которыми воевать невозможно и которых победить нельзя. У такого «непобедимого» народа было полное право гордиться своим оружием. Тем более что больше гордиться было нечем.

Путь из варяг в варяги

Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра — волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понтийское море… это море слывет Русским…

«Повесть временных лет»

Поразительно, но в тех случаях, когда Нестор пишет не то, что ему хочется, а то, что было на самом деле, историки умудряются прочесть не то, что написано, а то, что хочется им! Тому пример — приведенная в начале главы цитата из ПВЛ. Оставим «полян», почему-то живущих «по горам», о них мы уже говорили, и перейдем к пути «из Варяг в Греки».

Не было такого пути! Прочтите сами внимательно текст ПВЛ в начале главы, не ставя точку после слов «из Варяг в Греки» (тем более что точки нет и в переводе Д. Лихачева), и вы поймете, что речь идет о неком безымянном водном пути, состоящим из нескольких участков. Участки описаны неравноценно, соответственно географическим познаниям летописца, но, безусловно, последовательно: этап за этапом. Первый этап (всего лишь этап, не более!) — «из Варяг в Греки». Второй этап, продолжение первого, — «из Греков [вверх] по Днепру». Третий, продолжение второго, — «в верховьях Днепра волок до Ловати». Четвертый, следующий, — «по Ловати… в [озеро] Ильмень». И так далее. Если подняться над традицией и одновременно опуститься из современности в XI век, то станет ясно, что «Греки» этого пути не Греция и даже не Константинополь, а южное побережье Крыма, всегда бывшее для Руси «ближней Грецией». А «Варяги», находящиеся где-то за Крымом по отношению к устью Днепра, — никакие не скандинавы, а опять же черноморские таманские росы. Достойно также внимания то, что описанный водный путь — круговой, он замыкается там же, где начался, в Понтийском (Черном) море, которое «слывет Русским». Таким образом, мнимый путь «из варяг в греки» исчезает, а вместо него появляется настоящий панъевропейский круговой водный путь, тот самый, по которому прошел Андрей Первозванный.

Кто же кроме св. Андрея ходил описанным путем, который правильнее следовало бы назвать путем «из варяг в варяги»? Ответ очевиден. Если мифическим путем «из варяг в греки» якобы ходили варяги норманны [61], то реальным путем «из варяг в варяги» должны были ходить варяги росы, его первооткрыватели, ибо у них он начинался, у них и заканчивался.

Последнее время пользуется популярностью мнение о существовании в IX веке некого «Русского каганата», о чем вроде бы свидетельствует приведенный ранее отрывок из Бертинских анналов. Строго говоря, это свидетельство лишь о росах, посланных к Феофилу их каганом. Если, например, эти росы с низовьев Дона или Таманского полуострова являлись подданными и послами хазарского кагана, то посольство прекрасно объясняется и без всякого «Русского каганата». Тем более что примерно в это время Хазарский каганат действительно просил Византию «ради дружбы» помочь в строительстве на Дону крепости Саркел против каких-то кочевников. Посольство не смогло вернуться обратно и было переправлено Феофилом к Людовику I тоже из-за неких нехороших диких народов, вполне вероятно, тех же самых кочевников, против которых строился Саркел.

Но если послы росы были от хазарского кагана, то вряд ли какие-либо кочевники помешали бы им вернуться по Черному морю обратно на Дон или Тамань, в хазарскую часть Крыма, наконец. Реальное препятствие на пути послов могло возникнуть на Днепре, где как раз в это время мадьяры захватили Киев и, вероятно, оседлали днепровские пороги, отрезав тем самым верховья Днепра от его устья. Следовательно, послы должны были прибыть в Константинополь по Днепру, что делает существование Русского каганата реальным, причем либо в верховьях Днепра, либо еще севернее на пути «из варяг в варяги». Тогда понятна и попытка Феофила вернуть их на родину именно через Восточнофранкскую империю, то есть через Балтийское море.

Хорошее место для «Русского каганата» — район озер Чудского, Ильменя и Ладожского, где Г.С. Лебедев отмечает богатую русскую топонимику: Руса на реке Порусье и Околорусье неподалеку, другая Руса на Волхове, Русыня на Луге, Русська на Воложбе, Рускиево на Свири. Варяги росы — весьма вероятные основатели Ладоги и Людина конца Новгорода. Слова «люд», «людье», «полюдье» в наших летописях однозначно связаны с варягами, «родом варяжским». Корень «люд-» входит в германское имя Людвиг (романизированный вариант ― Людовик), восходящее к древнегерманским Хлёд, Хлёдвиг. Этот пример важен тем, что демонстрирует парадигму перехода древнегерманского х*ёд в более позднее *юд, где * — сонорная, «л» или «р». Эта парадигма х*ёд → *юд нам еще пригодится впоследствии.

Сама идея существования на Северной Руси некой варяжской базы представляется вполне естественной. Во‑первых, это район исторической родины готов — Великого Свитьода, где все еще жила аборигенная родственная готам чудь вокруг (визиготского?) города Изборска. Во‑вторых, по Иордану, этот район входил в империю Германариха и, следовательно, мог быть «освоен» готами еще в IV веке. Наконец, постоянные контакты между черноморским и балтийским бассейнами требовали промежуточной базы, недоступной кочевникам и соответственно расположенной достаточно далеко на севере, в глубине лесной зоны [62].

В наших летописях русь двулика. С одной стороны — это варяги, скитальцы и пираты, «находники» по выражению ПВЛ; с другой стороны — оседлое автохтонное племя, причем, согласно самому первому в ПВЛ перечислению народов, привилегированное наравне с чудью: «В Иафетовой же части сидят русь, чудь и всякие народы…». Если верить ПВЛ, то некоторое постоянное готское население имелось на территории будущей Руси со времен завоевания ими Великого Свитьода. В империи Германариха готы были властвующей этнической группой. После краха Руси Первой имперская власть сбежала от гуннов на запад или черноморские варяжские базы [63]. Новые власти — разные кочевники: гунны, авары, булгары, венгры и печенеги — носа не казали в дремучие леса и болота севера Европы. Аборигенные племена поневоле «начали сами собой владеть» в «осколках» империи. Однако в безвластье на Верхней Руси наступает долгий период застоя и междоусобиц, который прекращается в VIII веке восстановлением «законной» власти, когда на пути «из варяг в варяги» появляются ладьи под красными парусами.

По известным археологическим данным можно предположить, что Ладога изначально, с VIII века, заселялась двумя встречными потоками: балтийскими народами, в частности, вендами, с запада и варягами росами с востока.

С VIII века восточнофранкская империя уже репетирует будущие «крестовые походы» на подручных язычниках, полабских вендах, которые, спасаясь от насильственной христианизации и геноцида, массово эмигрируют на Верхнюю Русь. Название этих первых славяноязычных переселенцев венды (венеды), приобретая в финоязычной среде Приладожья форму venä, закрепляется у финнов за всеми славяноязычными народами и в дальнейшем распространяется на всю славянизированную Русь, приобретая значение «русский». То есть, здесь мы имеем дело с «этноэстафетой» — передачей названия одного народа другому ему родственному (или другим ему родственным).

В это же время, в VIII веке, Хазария подчиняет себе весь Крым, включая византийский Херсонес и готское государство Дори. Византия, не имея сил бороться с усиливающейся Хазарией, предает своего союзника Дори и даже бросает на произвол судьбы Херсонес. Именно тогда росы Бравлина наносят в качестве ответной меры удар по занятому хазарами Херсонесу, административному центру хазарского Крыма Сурожу и прочим хазарским городам крымского побережья вплоть до Керчи. Однако эта акция уже ничего не решает. Позднее Византия вернет себе Херсонес, но Крымская Готия приходит в запустение. Зато примерно в это же время начинает функционировать путь «из варяг в варяги» и далеко на севере возникает город Ладога, во многом перенявший традиции причерноморских греческих, а точнее, многонациональных торговых полисов.

Прорвавшиеся на север варяги росы приживаются в Приладожье, и их этноним /hrö:θ/ аборигенное финоязычное население перенимает в форме ruotsi. Существенно, что ruotsi прекрасно этимологизируется из /hrö:θ/: финский язык «не терпит» двух согласных в начале слова, отсутствующий в нем межзубный /θ/ заменяется на аффрикату /ts/, долгий гласный дифтонгизируется [64]. В процессе славянизации приладожских земель из финского ruotsi рождается русь по той же парадигме, что и сумь из suomi.

Позже, когда (а) Русь была отрезана от Черного моря печенегами и половцами и прекратилась подпитка Руси варягами росами из черноморской метрополии, (б) изолированные росы Верхней Руси (т.е. русь) слились с фино- и славяноязычным населением и утеряли свой язык, (в) этноним русь узурпировался государственным образованием Русь, и, наконец, (г) на пути «из варяг в варяги» возник встречный норманнский, в основном шведский, поток, — вот тогда этноним ruotsi у финнов передался, тоже «этноэстафетой», говорящим на схожем языке шведам — преемникам на варяжском поприще исчезающих росов. В это же время и по тем же причинам в славяноязычной среде, «пристроившей» этникон «русь» для иных целей, с росов на скандинавов переносится «этноэстафетой» другой этникон — «варяги».

Отсюда, с Верхней Руси, варяги росы делают последний бросок на Балтику, закладывают базы на близлежащих реках[65], вырываются на морской простор и… «взрывают» скандинавский мир [66]. И, ирония судьбы, растревоженные скандинавы вскоре превосходят своих учителей росов, как в свое время сами росы превзошли боспорцев в мореходстве и пиратстве. Со временем в представлении автохтонного населения вдоль «пути из варяг в варяги» снующие туда‑сюда черноморские росы и балтийские скандинавы сливаются воедино. Начальный летописец уже не в состоянии различать варягов росов и норманнов: «по этому [Варяжскому] морю сидят варяги: отсюда к востоку — до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу — до земли Английской и Волошской». То есть, варяги сидят по одному и тому же Варяжскому морю и до Хазарии — это черноморские росы, и до Атлантики — это балтийские норманны. Таким образом, у начального летописца Черное, Средиземное и Балтийское моря вместе с Атлантическим океаном сливаются в одно «Варяжское море», и по этому морю от устья Дона до устья Невы сидят одни и те же варяги [67]. Еще один наглядный пример того, как один человек, в данном случае начальный летописец, может запутать историю! Созданная им путаница с варягами и морями длится почти тысячу лет, и конца этой путанице не видно [68].

«Русский каганат», если бы он существовал, мог располагаться где угодно, от Черного моря до Скандинавии. Названию удивляться не приходится, ведь его создателями должны были быть варяги росы. Для выходцев с Черного моря, из земель, входящих в Хазарский каганат, было естественно назвать свое государство каганатом. Но, скорее всего, никакого «Русского каганата» никогда не было. Время его образования остается неопределенным. Обычно ссылаются на указание ПВЛ «В год…, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля». Это «указание» ничего не стоит, поскольку дезавуируется следующей же фразой: «Узнали мы об этом потому, что при этом царе [Михаиле] приходила русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом». В греческом «летописании» есть только одно упомянутое выше свидетельство «прихода» росов на Царьград в 860 году. В то время действительно в Византии царствовал Михаил III (842–867). Однако ничто не связывает нападение на Константинополь 860 года с каганатом или вообще каким-либо государством росов. Из причитаний Фотия, также цитированных выше, ясно, что это было нападение хорошо известных ему росов дромитов, небольшого дикого кочующего народа, который вдруг обрел невиданное могущество и наглость поднять руку на саму Византию, вследствие чего в его глазах перешел в новое качество, хотя Фотий еще не в состоянии понять этого нового качества — резкого усиления росов за счет присоединения к ним массы скандинавских «подмастерьев».

В Бертинских анналах речь тоже идет о народе, а не о государстве росов. Вообще следует признать, что имеется несколько упоминаний кагана росов, но ни одного — русского каганата. Не известны и археологические следы такого «каганата». Поэтому наиболее вероятно, что ватаги дромитов, предводительствуемые разными хёльгами, время от времени выбирали общего верховного вождя, называвшегося для важности и представительности вовне каганом росов. В своей варяжской среде он именовался, скорее всего, на старый готский лад «повелителем росов» — хрёдриком (hraiđrik). С закрытием гласных в скандинавских языках хрёдрик превращается в рюдрика по уже выявленной нами выше парадигме х*ёд → *юд. При объединении в Новгороде вендских и словенских былинных циклов, о чем речь пойдет в следующей главе, абстрактный рюдрик сливается с реальным Рёриком Ютландским и превращается в летописного Рюрика, который, таким образом, оказывается всего лишь персонификацией каганов росовподобно тому, как Вещий Олег персонифицировал враз всех хёльгов [69]. После выбора кагана все прочие хёльги, скорее всего, числились его воеводами, что отражено, тоже персонифицированно, в Первой Новгородской летописи: «И был у него [Рюрика] воевода именем Олег, муж мудрый и храбрый». Здесь «мудрость и храбрость» Олега как раз созвучны совмещению хёльгами функций старейшин-жрецов и предводителей-воевод [70].

В целом можно допустить существование «виртуального Русского каганата» без определенной территории как некого ареала, с которого варяги совокупно взимали дань[71]. Этот ареал, располагавшийся севернее и западнее ареала хазарской дани, обозначился на рубеже VIII‑IX веков первыми кладами с арабскими монетами. Арабское серебро поступало в «Русский каганат» не через Хазарию. Основные пути его распространения с середины VIII века по первую треть IX века лежали, минуя Нижнюю Волгу, по Северскому Донцу, через реки Сейм и Свапу на Оку. С Оки путь на Балтику разветвлялся. Западная ветвь вела по Десне на Верхний Днепр и Западную Двину. Этот путь контролировался северскими городами, Смоленском (Гнездовым) и Полоцком. Восточная ветка шла с Оки вверх по Волге через Белое озеро в Онежское [72] и дальше по Свири, Ладожскому озеру и Неве. На этой ветви возникли города Ростов, Белоозеро и Ладога. «Распространителями» серебра кладов на обеих ветвях описанного пути и основателями Гнездова, Ростова, Белоозера и Ладоги были варяги росы [73].

Во второй половине IX века после появления Саркела и блокировки хазарами нижнего Дона основным речным путем с Черного моря становится Днепр, и территория «Русского каганата» под давлением Хазарии начинает смещаться к западу. Именно в это время активизируется днепровско-волховский речной путь, традиционно именуемый путем «из варяг в греки», как альтернатива старому донско-волжскому пути «из варяг в варяги». На севере «смещение акцентов» приводит к постепенному упадку Ладоги и переносу центра северной Руси на Волхов в Новгород, а на юге создает предпосылки для возвышения Киева. Однако пока Киев пребывает под мадьярами, и эти предпосылки реализуются лишь век спустя.

На подходах к Киевской Руси

Словене же сели около озера Ильменя, и прозвались своим именем, и сделали град и нарекли его Новгородом.

«Повесть временных лет»

Согласно ПВЛ, история Киевской Руси начинается во второй половине IX века. Это очередная сказка. Археологических городских слоев IX века не найдено не только в Новгороде, но и в самом Киеве, не говоря уже о других русских городах. Новгорода еще просто нет. Киев, захваченный около 840 года мадьярами — сельское захолустье, «городок» ПВЛ. На Киевщине (Куябе арабов, Ки(о)аве Константина Багрянородного) заправляют от имени хазар угры (мадьяры) во главе с ханом Альмом [74]. Именно в таком виде в конце 50-х годов впервые застают Киевское угрское ханство[75], территориально в значительной степени совпадающее с древней Русью Первой (Русской землей «в узком смысле»), викинги упсальского конунга Эйрика Эмундссона, когда после захвата всей Прибалтики объединяются с варягами росами и направляются к Константинополю. Именно тогда могло появиться скандинавское название Киева Kænugardr ― «столица хан(ств)а» [76], а за Русью Второй закрепиться в качестве одного из названий Hunaland, что отражает устойчивую среди европейцев путаницу венгров IX века с гуннами V века и болгарами VII века [77], вследствие которой венгров до сих пор именуют в Европе hungar, то есть гунно-болгарами.

Захватчикам Киева венграм было суждено косвенно сыграть немаловажную роль в образовании Киевской Руси, но век спустя. Не будем забегать вперед и уделим внимание «истории Киевской Руси IX века», как она преподнесена в наших летописях.

Сначала о князьях. Непохоже, чтобы слово «князь» было в ходу у варягов росов. Хёльги и каганы — это да, но не князья, которые появляются на Руси то ли со скандинавскими конунгами, то ли с моравскими князьями, перенявшими этот титул у франкских кёнигов. В любом случае, титул князь появляется на Руси не ранее XI века[78]. Может быть, поэтому у летописца для IX века нашлось кроме Рюрика и Олега, персонифицированных кагана и хёльгов, только два князя: Аскольд и Дир. Среди хёльгов росов мог быть некий «князь» Аскольд, благо, имя для готского роса выглядит подходящим. Более того, он мог быть крещеным, на чем настаивают историки русского православия. Крымские готы тетракситы были христианами уже в VI веке. Среди дромитов христиане тоже водились, если судить по описанию в ПВЛ процедуры «подписания» договора 944 года. К «князьям» Аскольду и Диру мы еще раз вернемся чуть ниже.

Из плодов деятельности князей на IX век выпала только «обязаловка» — походы на бедолаг древлян. Все остальное — деяния дромитов, из которых достойны упоминания два. Нападение в 842 году на Амастриду стало, подобно вылазке Бравлина, ответом обидчику. Появление крепости Саркел на Дону больно ударило по варягам росам — они лишились удобного донского пути на Верхнюю Русь. Саркел строили мастера из Пафлагонии, за что та и была наказана нападением на ее столицу. Существует интересная версия, что набег на Константинополь 860 года тоже был совершен в отместку за несправедливость Византии, допущенную по отношению к каким-то росам. Косвенно эту версию подтверждает договор «мира и любви» подписанный между Византией и росами после успешного набега.

Несомненным свидетельством существования Руси как государства считается договор Олега с Византией не то 907, не то 911 или 912 годов. Кроме начальной летописи никто этого договора не знает, как и знаменитые походы Олега на Византию, следствием которых якобы и было подписание документа. Сомнения в факте похода и реальности договора высказывались и обосновывались многократно. Добавлю к этому только два замечания. Во-первых, договор, даже если признавать текст ПВЛ подлинным, все равно составлен не между государствами, Византией и Русью, а между византийскими императорами и русскими хёльгами, которые выступают не от государства Русь, а «от рода русского». Вчитайтесь: договор регулирует отношения между росами и христианами. В тексте договора фигурирует Русская земля, но лишь как территория, на которой живут росы (если это вообще не поздняя вставка, что представляется весьма вероятным). Во-вторых, договор записан «ивановым написанием». Это «написание» старательно обходится всеми комментаторами договора, потому что его автором мог быть только св. Иоанн Готский — епископ Крымско‑Готской епархии, лидер антихазарского провизантийского движения крымских готов во второй половине VIII века [79]. По здравому рассуждению, такой договор, существуй он, мог быть написан со стороны росов их дромитским хёльгом.

Более того, все сказанное о «договоре Олега» полностью справедливо и для договора Игоря 944 года за тем лишь исключением, что и факт катастрофичного набега 941 года, и сам договор подтверждаются византийскими хрониками. В остальном все то же самое. Никакого русского государства еще нет, только все тот же «род русский» и князья. Правда, князей становится не в пример больше. Вообще размер посольства Игоря поражает, он чрезмерен даже по восточным меркам. Похоже, в посольстве Игоря, кагана рода русского (позднее в тексте летописи переделанного в великого князя русского), были представлены все хёльги (в позднем тексте просто светлые князья [80]), что лишний раз подтверждает отсутствие единого государства и относительную независимость многочисленных хёльгов [81]. В 944 году Киевской Руси все еще нет. Вообще все события вокруг похода Игоря на Царьград носят «локальный» черноморский характер.

Именно вследствие набега 941 года варягами росами была потеряна их главная база на Таманском полуострове. Вот как эти события описаны в «Кембриджском Анониме».

Некий хёльг росов (/h‑l‑gu/ «Анонима») по наущению византийского императора Романа Лакапина (919–944) вероломно напал на хазарский город Самкерц [82] и захватил пленников и богатую добычу. В ответ хазарский наместник Боспора Песах атаковал три византийских города и Херсонес. После победы над греками Песах столь же успешно обратил оружие против хёльга росов и вынудил последнего не только вернуть захваченное, но и совершить набег на Константинополь. В большом варяжском войске, собранном для налета, был и хёльг Игорь, что подтверждается Львом Диаконом в описанном им обращении Иоанна Цимисхия к Святославу: «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору приплыл едва лишь с десятком лодок». Из этих же слов следует, что в числе немногих спасшихся от «греческого огня» Игорь удирает к Керченскому проливу, то есть домой, на Таманский полуостров. (Не в Киев‑городок же к мадьярам бежать, на самом деле!) Но дома уже нет. Хитрый Песах и не надеялся на победу росов. Его задача была поссорить дромитов с империей, ослабить варягов и захватить их таманскую базу. План блестяще удался. В результате часть дромитов оказалась вынужденной идти на службу хазарскому кагану и вскоре сложить свои головы в очередном неудачном каспийском походе в Бердаа [83], а другая часть, в том числе, похоже, хёльг Игорь, ушла отсиживаться на Верхнюю Русь, в Ладогу. После гибели многих хёльгов росов под Константинополем и Бердаа Игорь, едва ли не единственный оставшийся в живых, становится каганом, но… уже без каганата. Нехватка хёльгов быстро восполнилась за счет скандинавских ярлов и конунгов. Гораздо труднее было восполнить потерю Таматархи [84]. Так на «повестку дня» у Игоря стал вопрос о замирении с Византией и создании нового государства.

Итак, в 944 году Киевской Руси еще нет. Сам Киев становится русским где‑то в начале X века. В 922 году Киев как территорию, откуда приплывают в Булгар росы, называет Ибн-Фадлан. У Константина Багрянородного киевская крепость Самват (Σαμβατας) [85] — сборный пункт и центр оснащения и переделки [86] русских торговых (читай: варяжских) ладей со всего «Русского каганата». Однако резиденция Ольги еще не Киев, а Вышгород, откуда после присоединения к «каганату» северо-западных земель по Мсте и Луге она начинает длительную войну с древлянами. Киев все еще не столица и при Святославе, который сидел, по замечанию Константина Багрянородного, в Немогарде (обычно переводится как «Новгород», хотя столь же правомочным представляется перевод «Невоград», то есть Ладога), откуда и совершил свои славные походы на вятичей и Хазарию. И только после сокрушения Святославом Хазарского каганата Киев, наконец, может стать столицей Руси. Однако сам Святослав в Киев не спешит. Восстановив Таманскую варяжскую базу, он сразу отправляется на Дунай. Столицей Руси Киев становится только при Владимире I. Любопытно, что Владимир «законно» княжит в своей вотчине Ладоге-Новгороде, а Киев захватывает с помощью варягов, и теперь трудно сказать, какие это варяги — все еще росы или уже скандинавы. Черноморские варяги и скандинавские викинги, уже не различаемые начальным летописцем, вместе прекращают существование после образования Киевской Руси и скандинавских государств, на государственном уровне «перекрывших кислород» пиратской варяжской вольнице. Автор СПИ не знает никаких варягов.

У кого же отнимал Владимир I будущую столицу Киевской Руси? Естественно напрашивающийся ответ: у венгров. Может быть, но такое не могло совсем не оставить следа в наших летописях. Скорее, Владимир действительно отнимал Киев у какого‑то другого хёльга. (Ох, хватало их, «князей» этих, и до Владимира!)

В IX–X веках из разваливающейся и захлестываемой венгерскими кочевниками Великой Моравии хлынул могучий поток словен наших летописей, они же склавины Прокопия Кесарийского и Иордана. Население бывшей Великой Моравии бежало тремя потоками. Южный поток осел на грейтунг‑хорватской почве Балкан народом словенцев. Восточный поток на Карпатах под протекторатом венгров породил народ словаков. Северный поток, разлившись по Польше, двумя ручейками дотек до Киева и Ильменя. Может быть, в Киев из Польши пришла и отняла город у своих обидчиков мадьяр княжеская дружина былинного Ёльи Моровлина (т.е. моравского хёльга [87], — та самая «группа из моровват» персидского анонима. Именно у моравского хёльга или его преемников мог отнять Киев Владимир I. В ПВЛ есть четкие ссылки на связь противников Владимира с Польшей.

Другим кандидатом на роль оппонента Владимира мог быть древлянский владыка одного из «осколков» Руси Первой, на племенной территории которых находился Киев и его вероятный предшественник Данпарштадир [88]. Быть может, на «древлянщине» власть сохраняли потомки остготского царского рода Амалов, что ПВЛ отразила в своей персонифицирующей манере древлянским «князем» Малом, сопротивлявшимся экспансии «новых русских» хёльгов и за это хёльгой («княгиней Ольгой») загубленным. Кроме того, ПВЛ признает существование в это время отдельных княжений в Полоцке и Турове[89].

Однако более вероятным представляется, что ни у кого Владимир I Киев не отнимал, потому что отнимать было нечего. Самый древний город на территории современного Киева, найденный археологами, если не считать «городок Кия» VI-VII веков, и есть «город Владимира» [90]. Так что Владимир был не захватчиком, а основателем Киева. Заметим, что встречающиеся до конца X века ссылки на Киев в независимых источниках имеют в виду не столько город, сколько страну или местность. У арабов Куяба — это одна из территорий росов, у Багрянородного Самбат — крепость Ки(о)авы, т.е. Ки(о)ава — это территория, на которой расположена крепость Самват.

Однако вернемся к моравским эмигрантам. На Волхове они осели «под своим именем» словен и заложили Славенский конец Новгорода. Здесь пришлые словене вошли в контакт с более ранними славяноязычными иммигрантами Верхней Руси вендами. В результате конвергенции двух славяноязычных народов слились воедино и их былинные циклы, материализовав «князя Рюрика» как помесь кагана-рюдрика с Рёриком Ютландским [91] и создавав ему смешанную «родословную» от мифического первокнязя Славена через реального первого великоморавского князя Буривого [92] к вендскому правителю Гостомыслу.

Здесь же в этот смешанный словено-вендский былинный цикл причудливо вплелись общебалтийские эпические мотивы, известные нам главным образом по скандинавским сагам. В «Саге о Хрольве Пешеходе» Ладога рассматривается как город, находившийся под властью правителей, среди которых одним из первых назван Раудбарт. В «Саге об Инглингах» конунг Радбард — правитель Гардарики / Аустррики [93]. Раудбарт-Радбарт (более точно храуд-бард с коомпонентом hraiđ — «красный»?) означает «Рыжебородый». Но Рыжебородый — одно из прозвищ аса Одина (Водина). Сопоставляя одно с другим, можно предположить, что среди первых правителей ладожской Руси был некто Один Рыжебородый, то есть Водин Храудбарт, он же летописный Вадим Храбрый. Далее, согласно «Младшей Эдде», Один ставит конунгом Рейдготаланда (т.е. Руси Первой) своего сына аса Скьольда, который превращается летописцем в киевского князя Аскольда [94]. В этом же ряду «созвучностей» персонажей саг и наших летописей соправитель Аскольда Дир, то есть ас Тюр (Дюр), сводный брат Скьольда. Схожие эпические мотивы прослеживаются и в троице братьев, Кие, Щеке и Хориве, с их сестрой Лебедью [95]. Как представляется мне, вопрос не в том, случайна или не случайна череда этих «созвучностей». Три совпадения в едином контексте случайность исключают. Действительный вопрос, по-настоящему интересный и важный: что отражает в летописях умерщвление Одина (Вадима Храброго) каганом росов (Рюриком), а Скьольда (Аскольда) и Тюра (Дира) — хёльгом росов (Вещим Олегом)? Была ли это военная победа варягов росов над викингами скандинавами, позволившая первым утвердиться на Верхней Руси, или аллегорическая интерпретация верховенства культа Хорса над культом Одина? Произошла ли эта семейная трагедия асов накануне создания Киевской Руси, либо ее следует отнести еще ко временам «Державы Инглингов», а то и Руси Первой?

Объединенное словено-вендско-скандинавское предание попадает в Иоакимовскую [96] летопись, откуда перекочевывает в новгородские и внедряется в упрощенном виде в поздние редакции ПВЛ. Заметим, что авторы ее первых редакций, киевляне Нестор и Сильвестр, нужды в Рюрике не испытывали и начинали историю княжений в Киеве сразу с Игоря Старого. Безымянный автор СПИ игнорирует не только Игоря, но и Святослава с Ольгой, и начинает историю Киевской Руси с Владимира I, как сам Киев начинается с «города Владимира». На Владимира Красное Солнышко ориентируются и народные былины. В целом, эта точка зрения представляется наиболее взвешенной. Наконец, она просто символична! История Руси Первой кончается на Германарихе (т.е. Владыке мира), и история Руси Второй «преемственно» начинается тоже с Владимира.

Так начало рождаться второе русское государство, консолидироваться русский народ. Его субстратом оказались финские (весь и др.), балтские (кривичи и др.), германские (чудь и др.) и прочие автохтонные племена, а суперстратом — два славяноязычных народа, северные венды и западные склавины-словене [97], а также готоязычные варяги росы. Ведущую роль в этом процессе играли уже имевшие опыт государственности росы и словене. Не этим ли объясняется знаменитая загадочная фраза Святослава, первого росо-славянского кагана Руси [98]: «здесь середина земли моей», — сказанная им в устье Дуная? И варяги росы, и словене еще помнили свою историческую родину, соответственно Причерноморье и Паннонию [99]. Нижний Дунай — как раз середина этого ареала. Может быть, вопреки устоявшимся взглядам, Святослав вовсе не стремился к войне с Византией и ввязался в нее неожиданно, спровоцированный Калокиром, и, надо думать, под давлением конунгов норманнов [100]. Тогда и пассивность Святослава в борьбе с Цимисхием, и полное пренебрежение к оказавшемуся у него в плену болгарскому царю можно объяснить тем, что помыслы его после покорения Хазарии и возвращении черноморского побережья были устремлены не на Византию и Болгарию, а на Моравию. Вторую часть своего плана Святославу осуществить не удалось, но общее стремление молодой Руси Второй на юг, в историческую область Руси Первой, древнюю Русскую землю, его сын Владимир I выразил переносом центра консолидации государства из Новгорода в Киев, ближе к историческому племенному центру тервингов и, самое главное, Великому Граду «Змиевых» валов, который Владимир заботливо восстанавливал в ущерб строительству новой столицы.

В контексте переноса столицы Руси Второй в Киев еще раз вспомним предложенную выше возможную трактовку цитаты из Ибн‑Хаукаля. Его «славия» не славяне вообще, славян вообще еще не существует. «Славия» Ибн‑Хаукаля — это великоморавские словене, они же «группа из моровват»[101], а «арсания» — это варяги росы, потомки черноморских грейтунгов (хотя в X веке в массе варягов уже значительна доля скандинавов, они Ибн‑Хаукалем из общей массы варягов не вычленяются). «Куяба» — это Киевщина, где живут потомков антов и пришлые славяноязычные племена роменско-боршевской культуры, вместе ассимилирующие господ хазар и мадьяр, то есть не словене и не росы, поэтому у Ибн‑Хаукаля они даются отдельно. Потребуется еще около века, чтобы все славяноязычные племена: антов, вендов и словен — объединил новый общий этноним «славяне» в противовес варягам, уже не столько готским, сколько скандинавским. И еще век пройдет, пока все они, вместе с весью, мордвой, мерей, муромой и… (разве перечислишь все племена и народы на территории Руси?!), наконец сплавятся в единый русский народ с единым русским языком [102].

«Слово» в заключение

Ту немци и венедици, ту греци и морава…

«Слово о полку Игореве»

Не знаю, на чью чашу весов льют больше воды готские истоки этнонима русь, «норманистов» или «антинорманистов». Мне они представляются хорошим компромиссом и прекрасной возможностью прекратить затянувшийся спор. Скандинавы по происхождению, готские варяги росы по истории и культуре уже относились скорее к эллинистическому миру. Вышедшие из ариан, крещенных еще в III–IV веках на Руси Первой и перекрещенных в VI–VII веках в православие в Крыму и на Таманском полуострове, варяги росы до X века почитали Хорса, и до XIII века — Перуна и Одина.

Вероятно солнечный культ Хорса — старейший у варягов росов. Само имя бога Хорса, хръс СПИ, есть не что иное как наше /hrö:θ/, то есть этноним варягов росов. СПИ намекает на то, что на Тмутараканской варяжской базе находился идол Хорса: «и тебе, Тьмутораканьскый блъванъ!», «изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови [выделено мной, – В.Е.] влъкомъ путь прерыскаше». Былинный эпитет Владимира I «Красное Солнышко» тоже объясним через уподобление его Хорсу. Недаром, основав новую столицу, Владимир сразу устанавливает в Киеве изображения Симаргла и Хорса, что ярко характеризует этнический состав росов конца X века — это все те же дромиты, потомки «новых боспорцев», в основном сарматов и готов. Но, заметим, первой все же устанавливается статуя Перуна, из чего можно заключить, что численно в Киеве преобладают славяне и балты.

У нас есть все основания признать готское организующее начало Руси Первой, но что касается роли варягов росов в образовании Руси Второй, то здесь вопрос сложнее. Мне кажется, росы настолько же «основатели» Киевской Руси, насколько можно считать государством «Русский каганат». Безусловно, варяги росы наложили яркий отпечаток на характер государственности Киевской Руси. В Европе X века, уже феодальной, бароны заботились о своей земле, своем феоде, старались укрепить его, расширить и передать по наследству. На Руси же князья были озабочены только тем, чтобы урвать чужой удел, побогаче да подоходней. И коли выпадала такая возможность, старые владения бросали не раздумывая. Например, Рюрик Ростиславич Второй, князь белгородский, умудрился семь (!) раз усаживаться на киевский стол. Русские князья не изменили традициям древних росов, согласно которым, вспомним цитату Ибн-Руста в начале текста, сыновьям оставлялось не наследство, а меч — остальное, мол, добывай сам. Князья и добывали, менее всего заботясь о государственном благе, да и самом государстве.

Настоящая государственность в европейском ее понимании пришла на Русь Вторую только с великоморавскими словенами. До сих пор за Великой Моравией общепризнано лишь создание славянской письменности [103], теперь пришла пора признать за ней и заслугу создания славянской государственности в самом широком ее смысле. Эта моравская государственность, сразу охватившая Моравию и Чехию, затем под мадьярским прессом распространилась на Словакию, Польшу и Русь. К этому, сохраняя объективность, необходимо добавить, что сама моравская государственность выросла из государственности франкской, поскольку Великая Моравия всегда была сателлитом Франкской (Восточнофранкской) империи de jure, а большую часть времени своего существования и de facto. Поэтому Киевская Русь с самого начала образовалось как государство христианское и только уже после образования в период «языческой реставрации» X–XI веков вновь вернулась к язычеству, причем язычеству иному, не солнечному культу Хорса варягов росов, а балто‑славянскому культу Перуна‑Волоса и древним славянским языческим основам.

Итак, какой там у нас счет между «норманистами» и «антинорманистами»? По-моему, ничья. Если же «антинорманисты» все же не удовлетворены, то могу их успокоить только одним: в современной Европе трудно найти государство (может быть, только Греция?), у истоков которого не стояли бы те или иные германские племена. В Италии и Испании именем лангобардов и вандалов зовутся провинции Ломбардия и Андалузия; великая европейская страна Франция носит имя германского племени франков; другая великая европейская страна Англия не только именуется по германцам англам, но и переняла их язык.

В конце концов, не так уж много европейских стран могут похвастаться двухтысячелетней историей государственности. Пусть с перерывом, пусть с «темными веками», но стоит «земля Троянова» почти с начала «нашей эры». И пока конца этой нашей русской эре не видно.

Ноябрь 2002

На главную ▬››

[1] На самом деле в оригинале слово «наряда», не нуждающееся в «переводе».

[2] В. Янин, Е. Рыбина. Открытие древнего Новгорода. Путешествия в древность. 1983.

[3] Согласно традиции, подтверждаемой археологическими раскопками, Древний Новгород включал три части-конца: на левом берегу Волхова Неревский, изначально заселенный аборигенным финским племенем неревой (нарвой) и Людин с этнически не определенным населением, среди которого, однако, были прусские балты, а на правом берегу – Славенский, самим названием определяющий этническую принадлежность начального населения.

[4] Н. Филин. Об историческом прототипе Ильи Муромца. 1999.

[5] Г.С. Лебедев. Эпоха викингов в Северной Европе. // Историко-археологические очерки. 1985.

[6] Северный Тавр точно географически не определен. Традиционное толкование – Крымские горы, хотя, по моему мнению, под этот топоним подпадает и Западный Кавказ.

[7] Русь до сих пор подсознательно воспринимается нами больше как этноним или топоним, чем как название государства. Мы говорим «пришли на Русь», «живется на Руси», хотя аналогичные выражения для других стран звучат «приехали в Германию», «живут в Швеции».

[8] Племена Иордана, известные по ПВЛ: чудь, весь, меря и мордва. Прочие неизвестные племена (в латинском написании): Rogas, Tadzans, Athaul, Novego, Bubegenas, Coldas.

[9] Нестор – монах Киево-Печерской лавры, вероятный создатель первой «редакции» ПВЛ.

[10] Л.Н. Гумилев. Тысячелетие вокруг Каспия. Глава IV. 37. Смена цвета времени. 1984.

[11] П.Н. Третьяков. По следам древних славянских племен. 1982.

[12] Помимо исторических свидетельств имеется весьма интересное «эпическое свидетельство» величия готской державы. В скандинавских сагах древняя мифическая страна великанов зовется Ётунхейм – «жилище Ётунов», то есть готов. Страна эта находится где-то в ином мире, но в то же время соседит с… Киевской Русью.

[13] Думаю, что у всякого непредубежденного человека, видевшего алфавит Ульфилы, не останется сомнений в происхождении кириллицы. На территории будущей Руси протокириллица жила и самостоятельно развивалась с конца IV века.

[14] Этническая принадлежность бастарнов достоверно не установлена. Их относят и к германцам, и к кельтам. Есть версия, что народ бастарнов был одними из предков славян. (См. М. Щукин. Рождение славян. 1997).

[15] Великий Свитьод понимается и как Великая Швеция, и как Великая Скифия. Непонятно только, что из них первично.

[16]      Этимология слова «чудь» из общегерманского þjod через готское þiuda (народ) признается практически всеми лингвистами. Однако почему-то никто не делает совершенно очевидный и естественный следующий шаг: либо признать, что готы жили рядом с чудью до славян, и восточные славяне познакомились с чудью через готов; либо, отрицая готское посредничество, тем самым согласиться, что чудь – это самоназвание народа, причем народа германского, близкого по языку к готам.
    Берега Финского залива рассматриваются некоторыми учеными как древнейшая прародина германцев, ареал «предъясторфских» археологических культур. В финском языке имеются довольно многочисленные заимствования из протогерманского, например:
valta – власть, владение – из *walta(n),
kulta – золото – из *gulta(n),
rengas – кольцо – из *rengaz,
kunungas – король – из *kuningaz, –
причем в двух последних случаях очень показательно окончание -az (Nom., sing., masc.), потерянное германскими языками задолго до проникновения скандинавов на территории, заселенные финнами. Когда? Судя по этим заимствованиям контакты протогерманцев с протофиннами имели место уже на рубеже эр. Где? Похоже, на берегах Финского залива как прародине германцев, куда в те времена пришли первые финские племена. Так что ничего невозможного в «германстве» чуди нет. Кстати, в готском языке три из приведенных выше заимствованных слов смотрятся так: gulta, rengs, kuniggs (вместо последнего готы обычно использовали титул þiudans).
   Кроме того, здесь же уместно вспомнить границу Руси, очерченную в «Слове о погибели Русской земли»:
              угры – ляхи / чехи – ятвяги – литовцы – немцы – корелы – Устюг…
Конечно, справедливо возражение, что немцы между литвой и корелой – это следствие Северного крестового похода, крестоносцы Тевтонского ордена, появившиеся там лишь в XIII веке. Но случайно ли совпадение, что Тевтонский орден обосновывается как раз на исторической территории древней чуди (тевтонов-тьюда)?

[17] Симбиоз готов и алан оказался настолько тесным, что европейские хроники отмечают народ готаланов, от которого произошло название испанской провинции Каталония. Быть может, именно к готаланам восходит тема асов в скандинавском эпосе.

[18] Вариант произношения гласной как [ö] наиболее близок к латинским reudigni и greutung, поскольку в латинской графике как раз сочетание eu использовалось для передачи звука [ö]. Здесь я могу сослаться на «Венгерский аноним» («Нотариус Бэлы»), написанный на подчеркнуто «правильной латыни»: например, венг. előd (предок) → лат. eleud. Произношение [ö] также не противоречит принятой у греков графике ‛ρω̃ς. Здесь же можно отметить, что вариантность reud- (отбрасывание [h]) и greut- (замена [h] на [g]) объясняются отсутствием традиций изображения «придыхания» перед согласным в латинском языке. К счастью, такая традиция имелась в древнегреческом языке, и она сохранилась в среднегреческой графике.
Звук [θ], отсутствующий как в греческом, так и латинском, удается восстановить лишь благодаря арабским хронистам. (В латинских источниках сохранился «намек» на [θ] в слове Ruthenia – Россия.) Таким образом, исходная форма этнонима [hrö:θ] воссоздается только на основе комплексного анализа греческих, латинских и арабских источников.

[19] Никоновская летопись сохраняет недвусмысленное указание на [θ(ð)] словом «роди».

[20] Б. Магомедов. Этнические компоненты черняховской культуры. Stratum Plus, №4, 2000.

[21] Здесь, наверное, полезно напомнить читателю, что самые смелые оценки времени возникновения Киева не опускаются ниже V века, так что он на роль столицы Руси Первой претендовать не может.

[22] Эти оценки оспариваются украинскими археологами (М. Кучера), однако никаких своих оценок взамен они не предлагают.

[23] Раз уж речь зашла об СПИ и Трояновых («Змиевых») валах, выскажу предположение, что под шеломянем («О Руская земле! уже за шеломянемъ еси!») имеется в виду не просто холм или водораздел традиционного перевода, а именно «Змиевы» валы, искони ограничивавшие и охранявшие обе Руси.

[24] Судя по самому «законсервированному» скандинавскому языку, исландскому, этноним грейтунгов сначала произносился [hräŭð], либо с оглушением конечного межзубного [hräŭθ]. Впоследствии все германское языки потеряли начальное [h]перед согласным, характерное для древнегерманского языка, дифтонг сжался, в результате чего во всех современных скандинавских языках получилось [röð (röθ)], в немецком [rot], в английском [red]. Итальянское [rosso] имеет не латинское происхождение, а перенято итальянцами как раз из языка завоевателей Италии готов, что, в свою очередь, дает возможность предположить, что уже во время завоевания готами Италии hraiđ звучало как [hrö:θ].

[25] По Далю чермный – «багровый, темно-красный, мутного красного цвета».

[26] Ритуальность раскраски характерна не только для древних германцев, но и для кельтов, которые традиционно красились в синий цвет.

[27] Корзно – верхняя одежда, плащ русских князей, обычно темно-красного цвета.

[28] В качестве любопытного примера привожу описание внешности князя Святослава у Льва Диакона: «… с бритою бородою и с густыми длинными волосами на верхней губе. Голова у него была совсем голая, но только на одной ее стороне висел локон волос, означающий знатность рода; шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. В одном ухе висела у него золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами, с рубином посреди их вставленным». Ну не удалой ли запорожский казак встает перед мысленным взором читателя?

[29] Х. Станг. Наименование Руси (герульская версия). // Неславянское в славянском мире. 1999.

[30] По версии Х. Станга, герулы – вообще не племя, а некая привилегированная прослойка тех же готов, eorli (ср. английское earl – «граф»). Вряд ли это так. Трудно себе представить «привилегированную прослойку», обитающую в топком болоте отдельно от непривилегированных прослоек, живущих вне этого болота. Однако «нет дыма без огня». Привилегированное положение герулы (готы) займут в Англии и странах Северной Европы позже, когда спровоцируют там «эпоху викингов». Но здесь мы опять забегаем вперед.

[31] В связи с вариантом этнонима «элуры» и «герульским бегом» вспоминается таинственный «волком потекший» Овлур СПИ. Разве мог Игорь Святославич найти более подходящего помощника для бегства из половецкого плена, чем овлур (элур / герул) – местный приазовский житель со времен Руси Первой, «родня по крови» русским князьям?

[32] Можно предположить, что в авангарде готской экспансии на юг как раз шли дикие «красящиеся» племена подобно пионерам покорения американского «дикого запада».

[33] Возможно, косвенным подтверждением факта покорения антов готами служит отсутствие археологических следов антских погребений в Поднестровье. Германские племена запрещали покоренным народам пользование землей, в том числе и для захоронений, что должно было заставить антов изменить погребальный обряд.

[34] Заметим, что древнерусское слово весь в значении «село, сельская местность» тоже имеет готский аналог weihs – «село, поселение».

[35] У Льва Диакона некие «германцы» казнили князя Игоря, привязав его к двум березам. Константин Багрянородный упоминает древлян как пактиотов (данников) росов, не определяя их этническую принадлежность, хотя из контекста можно понять, что он считает древлян славянами. Кто прав?

[36] Во время образования Руси Второй «деревенская антитеза» грейт / дерв проявляется у Ибн-Хаукаля гегелевским антитезисом аль-арсания / ас-славия, который диалектически разрешается объединением росов и славян в одном государстве – Киевской Руси, после чего социальное разделение древнерусского общества теряет национальную окраску. Славяне принимают этноним росов, что в ПВЛ отражено как всегда отвлеченно, но выразительно: «поляне, которые теперь зовутся русь». Росы к тому времени окончательно теряют готский язык, начальному летописцу тот уже не ведом, из-за чего и возникают «синеусы» и «труворы».

[37] Может быть, именно для того, чтобы «приблизить» визиготов к vestr Иордан писал везеготы, а не визиготы?

[38] В эпическом скандинавском наследии известен волшебный меч Тюрвинг. Однако в «Песне о Хлёде», одном из древнейших текстов, Тюрвинг выступает как наследственная земля общеготского правителя Хейдрика, которую отказывается делить со сводным братом Хлёдом конунг Рейдготаланда Ангантюр. Как часть наследственной готской земли Рейдготаланда эпический Тюрвинг может быть отождествлен с землей тервингов, которая, согласно «Песне о Хлёде», включала: священные могилы на готской земле, чудесный камень в излучинах Днепра и знаменитый лес Мюрквид. Комментариев к «чудесному камню в излучинах Днепра» я не нашел, думаю, что это – искоростеньский красный мрамор, о котором речь шла выше. «Знаменитый лес Мюрквид» объясняется как какой-то лес на Висле. Не понимая, чем знамениты вислинские леса, я бы объяснил этот «знаменитый лес», с учетом ротацизма (перехода «с» в «р») скандинавских языков, как Москвитию. Если это так, то в эпической традиции земля тервингов как часть Рейдготаланда простиралась от Припяти до Оки и включала исконные земли (могилы) готов, то есть Великий Свитьод.

[39] Казалось бы, исконное русское слово «изба» может оказаться просто «строением визов» или «деревенским строением» – из-ба (ср. немецкое bau и скандинавское bo/by). В продолжение темы, возможно, что это же слово bo в значении «усадьба» входит в русское слово «боярин»: bo-jarl – «усадебный ярл». Вообще, основная терминология складывающейся административной структуры Руси восходит к германским языкам: konung → князь, bo-jarl → бояр(ин), umbott(man) → ябет(ник), svejt → свита, hirđman (швед. griđman) → гридень, ođal → удел.

[40] Полемика вокруг местонахождения этого удивительного «острова» продолжается поныне. Его помещают на островах Рюген и Готланд, в Приильменье, в устьях Невы и Кубани. Просто удивительно, что в этом множестве вариантов мне так и не попался, казалось бы, самый естественный – Крым. Константин Багрянородный в том же, что и Ибн-Руста, X веке пишет о канале через весь Крымский перешеек, формально превращавшем Крым в остров. Известная арабам восточная (хазарская) часть Крыма, прилегавшая к Азовскому морю, звавшемуся в те времена Меотийским болотом, – это действительно великое болото, «гнилой» Сиваш. Так что, Крым мог быть «островом росов», хотя… все же в это как-то не верится.

[41] Д. Козак. Готы. Политическая история. 2000.

[42] Прокопий Кесарийский в «Войне с готами» рассказывает о вытеснении гуннами готов-тетракситов из Крыма на Таманский полуостров в конце V века. Безымянный автор черноморского перипла V века описывает этнические изменения, происходившие в его время на черноморском побережье Кавказа: «от Синдской гавани [ныне Анапа] до гавани Пагры [ныне Геленджик] прежде жили народы, называвшиеся керкеты или тореты, а ныне живут так называемые Евдусиане, говорящие на готском [выделено мной, – В.Е.] или таврском языке». Вероятно, Евдусиане этого пассажа – ютландское племя эвдосов: эвдосы = юты = ёты = готы. Заметим также, что Крым говорит на готском языке, из-за чего тот даже именуют таврским.

[43] Возможно, противопоставление Руси Первой и «Державы Инглингов» в скандинавских сагах отражается парой Рейдготаланд – Эйготаланд (Островная Готия).

[44] Венд звучало на старославянском как ве^нт, с носовым «е», которое закономерно переходит в древнерусский язык как «я», давая основу вят-. К этой основе добавляется балто-славянский суффикс племенной принадлежности –«-ич» (прусский -itz, литовский -ait-).

[45] Если между росами и Росью и есть какая-либо связь, то все-таки Рось производна от росов, а не наоборот. Это подтверждается и названием притока Роси реки Корсунки, и стоящим на последней городом Корсунем (ныне Корсунь-Шевченковский).

[46] Возможна контаминация foring [voring] с *faring [varing] – «путешественник, мореплаватель» и более поздним (с XI века) væring [väring] – «дружинник, наемник» (скандинавские наёмники в Византии).

[47] Загадочное племя боранов (если это не бургунды) мне не попадалось вне контекста готских пиратских акций III века. Может быть, бораны (или вораны, что в греческом языке неразличимо) и есть первое упоминание варягов – греческое написание воранов-ворингов?

[48] Пример скрупулезности Г. Лебедева: «Обычно англосаксонские погребения Саттон-Ху и Снэп рассматриваются как производные от среднешведских; однако детальный анализ основных компонентов культурного комплекса позволяет допустить независимое развитие с опорой на некий общий континентальный источник». По-моему, варяги росы вполне могли бы быть тем самым общим для Швеции и Англии «континентальным источником».

[49] Д. Иловайский. Начало Руси. («Разыскание о начале Руси. Вместо введения в русскую историю»). 1876.

[50] О. Трубачёв. К истокам Руси. 1993.

[51] В VIII веке на Балтике появляется первый парус и первый знаменитый универсальный килевой корабль викингов, причем без всякой предыстории, в готовом виде, что вообще характерно для начала «эпохи викингов» в Скандинавии. Кроме того, первые арабские дирхемы зафиксированы в 12 кладах рубежа VIII–IX веков (786–817) как на Днепре, так и на Волге и прослеживаются на Балтике до Готланда и Мекленбурга. Прорыв варягов росов в Балтику маркируется находкой в Днепро-Двинском междуречье вместе с арабским серебром полубрактеата Хедебю чеканки около 825 года.

[52] Вожди варягов росов, узурпируя права наследников династии боспорских царей, сохранили ее тамгу – трезубец («знаменатель» «боспорских иероглифов»), известный нам как «знак Рюриковичей».

[53] Известна весьма логичная локализация «острова росов» Ибн-Руста как раз в метрополии росов на Таманском полуострове, где рукава дельты Кубани образовывали топкие острова.

[54] Варяги росы, почти скандинавы по происхождению, достаточно долго жили в эллинистическом окружении. Историки, отождествляющие росов IX–X веков со шведами, основывают свои утверждения на одежде росов, как она описана у арабских авторов. Действительно, росы сохранили многие характерные черты одежды, общие со скандинавами, в частности, археологически самый характерный ориентир – фибулы. Но, например, узкие кожаные штаны скандинавов они заменили на широкие (украинские?!) шаровары, более удобные в теплом климате Причерноморья, которые они засучивали до колен, чтобы не мочить на воде. Сверху росы набрасывали греко-римский плащ. Кроме того, все росы брили головы, что никак не типично для скандинавов.

[55] Можно отметить и то, что этот перечень имен вряд ли подтверждает интересную версию И. Хайнман о еврейском происхождении черноморской руси (см. И. Хайнман. Еврейская диаспора и Русь. ▬››.
Впрочем, по-моему, эта версия также некорректна лингвистически. Хайнман выводит «русь» из двух ивритских слов: ךאש (библейский народ Рош) и ךשץ (отступник, злодей). Но во всех известных документах X–XI веков, включая «Кембриджский аноним», в названии страны Русь встречаем совсем другой корень ךוסיח [rosia], ךוסיאח [rosi’a] не ивритского происхождения. Да и вообще, даже если вслед за Хайнман допустить, что евреи были преобладающим населением Таматархи, что само по себе маловероятно, это были элинизированые евреи (раша Хайнман), говорящие на греческом языке и верящие в греческих богов. На иврите, сугубо письменном языке Хазарии (подобно средневековой латыни), уже много веков никто не говорил не то что в Таматархе, но и в самой Палестине. Так что выведение этнонима русь из иврита несостоятельно с любой точки зрения. Но безусловная правда в том, что росы действительно были, как и евреи диаспоры, народом торговым. Но, отметим это снова, еще и мореходным, в отличие от евреев.

[56] На самом деле мы не знаем собственных готских имен. У древних германцев имя собственное, даваемое при рождении, было «секретным», не подлежащим огласке вне пределов рода во избежание проклятья и наведения порчи. Вовне использовались прозвища, титулы и кеннинги. Типичный пример: Беовульф представляется воину данов и мужем гаутским, и подданным Хигелака, и сыном Эггтеова, лишь бы не называть своего имени. Примеры из нашей тематики: титул (прозвище) императора готов Германарих (Jorđmunrik) означало нечто вроде «властелин всего мира», Теодорих (Þjodrik) – «повелитель тевтонов» или «повелитель чуди», Рёрик (Hrœrik) – «славный повелитель», Рёдрик (Hraiđrik) – «повелитель руси» и т.д. Большинство хёльгов и каганов росов мы знаем только по титулам. Лишь в результате славянизации росов в X веке у их хёльгов и каганов появляются личные, уже не германские, имена: Святослав, Владимир, Ярослав. Затем это новшество закрепляется христианскими нормами.

[57] Киевские летописи хоронят Олега в Киеве на горе Щековице, новгородские – в Ладоге, в «Олеговой могиле». Один из «прототипов» Вещего Олега – безымянный хёльг «Кембриджского анонима» – погиб в Бердаа во время каспийского похода 943 года.

[58] Верхняя Русь в традиционном толковании, восходящем к летописям, – изначально территория Приильменья, а затем Ростово-Суздальская земля и Московия как центры Великороссии. В этом качестве она противопоставляется Нижней Руси, под которой понимается Киевщина, а затем Малороссия. Однако Верхняя Русь (она же «Внешняя Русь» Константина Багрянородного) могла включать всю будущую Киевскую Русь и противопоставлялась крымской, донской и кубанской Руси как Нижней, то есть причерноморской метрополии.

[59] Говоря о росах дромитах в контексте нападений на Амастриду, Константинополь и последующих подобных акций, необходимо иметь в виду, что с середины IX века среди варягов было уже немало скандинавов, чем и объясняется поразившая Фотия в 860 году наглость нападения и многочисленность нападавших.

[60] Как тут не вспомнить несчастного Ихтиандра, переделанного профессором Сальвадором из человека в амфибию, но постепенно в силу обстоятельств превратившегося в человека-рыбу и обреченного навсегда остаться жить в морской стихии.

[61] Норманны, особенно будущие шведы, действительно иногда, начиная с середины IX века, ходили этим трудным неудобным путем, показанным им варягами росами, но в основном, если хотели «прогуляться» по Руси. Если же норманны имели целью конкретно Византию, то в их распоряжении было несколько гораздо более коротких и удобных путей, начиная от западно-двинского и далее на запад вплоть до прекрасного центрально-европейского по Одеру и Дунаю.

[62]      Здесь снова хочется вернуться к «острову росов» и «трем категориям росов» арабских авторов. Обращает на себя внимание тот факт, что у скандинавов только три города «Восточного пути» включали формант ‑гард:
          Новгород – Holmgarđr,   Киев – Kænugarđr,   Константинополь – Miklagarđr.
Если, ориентируясь на Константинополь и Киев, предположить, что garđr для скандинавов означал не просто «город», а нечто в значении «столица», то тогда следует согласиться с арабскими авторами, писавшими о существовании в X веке двух стран росов: Куябы со столицей в Kænugarđr и Славиюна со столицей в Holmgarđr. Можно предполагать, что третья страна росов, метрополия на Таманском полуострове со столицей Русь (Hraiđ-Арса), просто не вошла в круг географических знаний скандинавов из-за удаленности и глубокого упадка к тому времени.
   Заметим также, что скандинавское название Новгорода включает компонент holm, что означает «(речной) остров». Предполагая, что Holmgarđr, т.е. Остров-град (или столица Острова?), расположенный вовсе не на острове, должен быть как-то связан с «островом росов», этот «остров» следует искать все-таки в Приильменье.

[63] Кстати, не с этих ли событий начинает действие ПВЛ: «изгнали [гунны?] варяг за море»?

[64] Еще естественнее ruotsi выводится из «восстановленного» готского *rauþs [rauθs] – «бурый» (см. Skeireins IIIc). В любом случае этимологизация ruotsi из [hrö:θ] или [rauθs], по моему мнению, не менее убедительна, чем традиционная этимологизация из германских rod – «гребля» или drotts – «вождь, судья».

[65] Названия Русыня на Луге, Русне на Немане говорят сами за себя.

[66]      Вот как описывает Г. Лебедев появление в Швеции варягов росов (не подозревая об их существовании!):
«В Упланде на озере Мелар есть остров Хёльге, заселенный с III века н.э. В середине I тысячелетия он приобретает неаграрный характер. Судя по составу импортов, поселение уже в VII веке было включено в систему связей, охватывающую практически весь континент и выходившую за его пределы... В этой округе начиная с рубежа VI-VII веков распространяется обряд ингумации в ладье, который бытовал до середины XI века, то есть до конца эпохи викингов. Уже в первых по времени упландских комплексах новый ритуал представлен в сложившемся виде и остается неизменным на протяжении всего вендельского периода. В Упланде ингумации в ладье составляли в VII-VIII веках небольшие замкнутые кладбища. В могилах вендельского времени похоронены только мужчины. В эпоху викингов появились и погребения женщин… Упландские ингумации в ладье вендельского типа выступают как погребальный обряд немногочисленной, но господствующей социальной группы».
   В этой цитате все достойно восклицательных знаков: и название острова – Хёльге, и его неаграрный, то есть купеческий характер с системой связей, охватывающей весь континент, и, наконец, обряд ингумации в ладье, появившийся сразу в сложившемся виде. Лебедев считает погребения династическими могильниками местных вождей, а генезис обряда неясным. Еще бы! Если это местные вожди, то почему вдруг в ладье? Да потому что эти «местные вожди» – на самом деле потомки хёльгов мореходов росов. Если это местные язычники, то почему ингумация, а не кремация? Да потому что варяги росы – выходцы из эллинистического мира. Не однажды крещенные и перекрещенные и не однажды отвернувшиеся от христианства, они в зависимости от условий пользовались и языческими и христианскими обрядами захоронения.
   Обратите также внимание на женские погребения, которые могут служить косвенным доказательством того, что у варягов росов в поздний период женщины тоже были хёльгами.

[67] Вплоть до середины XIII века Русь не знает никаких шведов, для нее существуют только готы. В качестве примера привожу отрывок из договорной грамоты Новгорода с Готским (выделено мной, – В.Е.) берегом 1262 года: «Се аз князь Олександр [Невский] и сын мои Дмитрии, с посадникомь Михаилъмь, и с тысяцькымь Жирославомь, и с всеми новгородци докончахом мир с послом немьцкымь Шивордомь, и с любьцкымь посломь Тидрикомь, и с гъцкымь [выделено мною, – В.Е.] посломь Олъстенъм и с всем латиньскымь языкомь. Что ся учинило тяже межи новгороци и межю немци, и гты [опять лишь готы, – В.Е.], и со всем латинскымь языкъмь…». Аналогичные договоры с «Готским берегом и Латинским языком» подписывал в XII–XIII веках и Смоленск. Посему же следует полагать, что фраза ПВЛ «Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие…» является поздней вставкой, что, впрочем, ясно и текстологически из-за излишнего дублирования у начального летописца варягов и руси в двух следующих одно за другим перечислениях народов.

[68]      А вот в СПИ никакой путаницы с варягами уже нет, потому что на полностью отрезанной половцами от Черного моря Руси остались только одни варяги – скандинавские викинги, наемные дружинники русских князей. Возможность что-либо напутать остается только с этими скандинавами, и переводчики не преминули ею воспользоваться! Вот фраза из оригинала СПИ: «Се бо готьскыя красныя девы въспеша на брезе синему морю: звоня рускыме златомъ, поютъ время Бусово, лелеютъ месть Шароканю» и ее традиционный перевод: «Вот готские красные девы запели на берегу синего моря, звеня русским золотом; поют они время Бусово, лелеют месть за Шарокана [выделено мной, – В.Е.]». Почему вместо «месть Шароканю» оригинала в переводе появляется «месть за Шарокана»?! Ясно, что переводчик исправляет автора СПИ как бы в предположении, что готские красные девы – сторона половецкая, и поэтому они должны мстить не Шаруканю, то есть столице половецкой степи, а за Шарукана – половецкого хана, организатора похода на Переславль. Тот же смысл в переводе В. Жуковского «…величают месть Шураканову».
   Позвольте не согласиться с этим «исправлением». Во-первых, славные и черные деяния хана Шарукана – дела давно прошедшие. Мстить за него поздно и незачем. Во-вторых, отношение автора СПИ к своим персонажам везде выражено очень четко: все «наши», то есть русские и их союзники, – светлые, красные, поют и т.п.; все «ихние», то есть половецкие, – темные, черные, каркают. С этой точки зрения, поющие красные готские девы – безусловно «наши». Думаю, что так оно и есть. Речь в приведенной фразе идет о женах скандинавских викингов, за «русское золото» служивших в дружинах Игоря, Всеволода и Владимира и сложивших свои головы на далекой Каяле (см. предыдущий авторский комментарий о том, что в то время все скандинавы слыли на Руси готами).
   Уточнению этой фразы СПИ способствовало бы выяснение личности и места в истории антского «князя» Боза (Буса), которого Иордан соотносит со временем Руси Первой.

[69] Обратите внимание: в ПВЛ хазарский каган назван князем Каганом. Совершенно аналогично русский каган, иначе рю(д)рик, там назвается князем Рюриком, а русские хёльги — князем Олегом. К этому еще можно добавить интересную версию о том, что Свенельд – тоже персонификация воевод-свенельдов (см. А. Дубовский. Свенельд, а был ли мальчик? ▬››.
Напомню, что в древнерусских текстах летописей, конечно же, никаких прописных букв не было, то есть имелось: князь каган, князь рюрик, князь ол(ь)г. А поскольку сам титул «князь» – вставка более позднего происхождения, то в оригинале начальной летописи, скорее всего, было: каган, рюрик, ол(ь)г, свенельд. То есть привычные нам «князья» Рюрик и Олег, как и «князь» Каган и «воевода» Свенельд, не имена собственные, а просто титулы.

[70] Характерно, что в истории Руси известны только два князя с именем Рюрик (и, кстати, ни одного с именем Аскольд!). Не маловато ли для славного имени родоначальника династии? Первый из них, Рюрик Ростиславич, появляется лишь где-то на рубеже XI и XII веков, сразу после создания начальной летописи. Никаких подробностей об этом сомнительном князе нет. Второй Рюрик, тоже Ростиславич, живет еще на век позже и фигурирует в СПИ. Здесь же уместно вспомнить, что имя Хакон (т.е. каган) известно в Скандинавии с середины X века, тем самым ограничивая «сверху» время контакта скандинавов с варягами росами.

[71] Вероятно, Русь Первую тоже следует рассматривать как «Готский каганат», то есть ареал готской дани, который, конечно же, значительно превосходил территорию археологической черняховской культуры и действительно мог включать север восточной Европы.

[72] Именно по древнему варяжскому пути с Волги в Онегу была проложена в 1810 году Мариинская водная система, в 1964 году преобразованная в Волго-Балт. Эта система настолько низменна, что, возможно, в «варяжские времена» влажного климата и высокого уровня рек водораздел исчезал в половодье и дождливые годы, и всю систему можно было пройти на небольших судах без волоков. Более того, аналогичная ситуация могла возникать на водоразделе Дона и Оки в районе Иван-озера. Еще в XVII веке Иван-озеро, исток реки Шат бассейна Оки, каждое половодье сбрасывало воду в Дон. Тогда, в принципе, временами мог существовать речной безволочный путь из Азовского в Каспийское и Балтийское моря.
(Иван-озеро обмелело в результате гидротехнических работ, проводимых Петром I с целью создать судоходную систему Ока-Дон.)

[73] Не исключено, что в IX веке «Русский каганат» через Ладогу и Полоцк «распахнулся» в Балтийское море и в какой-то момент объединил почти весь европейский север. Его каган Ивар Широкие Объятья именовал себя конунгом Швеции, Дании, многих Саксов, Восточной Англии и Восточной Державы. Восточную Державу (Austrriki) или иначе Восточный Путь (Austrwegr), вероятно, и следует рассматривать как «виртуальный Русский каганат» вдоль «пути из варяг в варяги».

[74] Венгерского хана Альма середины IX века (*Ольму ПВЛ, ср. «Ольмин двор»), сына Учека (Угека), называют Алмушем, путая с болгарским эльтебером начала X века Алмушем (сыном Шилки?), введшим у волжских болгар в 922 году ислам и принявшим имя Джафар. В «Венгерском анониме» имя венгерского хана Almus склоняется так (Almi, Almo), что становится очевидной основа Alm- с латинским окончанием -us. Впрочем… в современном венгерском языке сохранилось словосочетание караван-алломош в значении «хан».

[75] Между прочим, местное славянское население вполне могло бы называть это угрское ханство Уграиной.

[76]      Названия древних Новгорода и Киева у скандинавов, соответственно Holmgardr и Kænugardr (изредка Kœnugardr),— поразительный феномен, почему-то не удостоенный до сих пор должного внимания. Ведь не называем же мы Стокгольм Жмеринкой, а Копенгаген Малаховкой! Очевидно, что эти аппелятивы у скандинавов прижились до славянизации соответствующих земель и были заимствованы у предшественников славян. Кто же были эти предшественники?
   В случае Ладоги ответ очевиден. Альдейгьюборг не выводится из Ладоги, но и Ладога не является производной от Альдейгьюборга. Оба названия независимо произошли от финского [ala djogi] ― «нижняя река».
   Вероятно, финскую основу следует искать и для Хольмгарда. Например, [kolme] (по-фински – «три») дает для Хольмгарда (Колме-гарда) перевод Трехградье. Это [kolme] могло у скандинавов принять привычную им форму [holm(e)] (пример германского сдвига согласных), что у них означает остров, откуда непосредственно возникает Holmgard, который затем, воспринимаемый уже как Остров-град, понятийно трансформируется в «остров росов», известный арабам.
   Аналогично рассуждая, для Kænugardr прототип следует искать в хазарском или венгерском языках. Предложенная в тексте этимология кяну из хан [k^hæn] – лишь одна из возможных. Например, О. Сулейменов утверждает, что в древневенгерском было слово кэн(у), означающее «город, крепость». Прекрасная этимология, но в современном венгерском такого слова я не нашел, так что оставляю это утверждение автора «Аз и Я» специалистам древневенгерского языка.

[77] Отдадим должное начальному летописцу: он различает гуннов (белые угры) и мадьяр (черные угры). Правда, у него белые угры появляются «при царе Ираклии» непосредственно перед аварами. Ну что ж, все-таки до авар, а не после, и то очень-очень неплохо.

[78] Владимир I на рубеже X–XI веков и его сын Ярослав Мудрый все еще зовутся каганами. Титул каган встречается и в XII веке, но лишь по отношению к киевским и тмутараканским (! – В.Е.) князьям.

[79] Отдельный очень интересный вопрос, было ли «иваново написание» продолжением и развитием шрифта Ульфилы, то есть протокириллицей как модифицированной греческой азбукой. Это предположение представляется весьма вероятным для православных крымских готов, давних федератов Византии. Хочется верить, что именно «ивановым написанием» и была та «русская письменность», кою обнаружил в Крыму Константин Солунский, он же будущий «создатель славянской письменности» св. Кирилл.

[80] Титулатура русских князей явно идет из Великой Моравии, а ее истоки – Рим.

[81] Большое количество князей (хёльгов) начальной Руси никак не вяжется с доктриной образования государства по начальной летописи, согласно которой сначала Русь образовалась единой, под одним самодержцем Вещим Олегом, и только позже распалась на удельные княжества. Чтобы как-то объяснить возникновение из ниоткуда множества князей, начальный летописец приписал Владимиру I чрезмерное сладострастие и многоженство, вследствие чего, якобы, и наплодилось это множество. Однако и до Владимира князей было предостаточно. Не говоря уж об Аскольде, это и «все, иже суть под рукою его, светлые и великие князья» из договора Олега в ПВЛ, и многочисленные соперники Владимира I, которых начальный летописец вынужденно превращает в его братьев и ненароком делает св. Владимира братоубийцей. Весьма вероятно, что резкое возрастание количества хёльгов связано с появлением среди росов норманнов со своими конунгами и ярлами.

[82] Самкерц. Единого мнения о местоположении этого города нет. Возможно сам по-хазарски (или по-готски, ср. замок?) – «крепость», тогда Сам-Керц – «крепость (замок) Керчь».

[83] Любопытно, что донской казак Степан Разин в XVII веке в точности повторяет типичный каспийский поход в Персию черноморских варягов росов и основывает на волоке между Доном и Волгой свой город-государство Ригу (ср. готское rika). Все это вместе служит лишней иллюстрацией того, что русское казачество – рудимент росского варяжества (но не только его!).

[84] Потеря Таматархи и всей таманской метрополии была страшным ударом по варягам росам, отголоски которого еще много веков звучали над Русью. Верные традиции и понуждаемые необходимостью, варяги росы, а затем и их преемники русские князья и цари никогда не оставляли надежд возродить свои причерноморские базы. Святослав, разгромив Хазарию, восстанавливает таманско-донскую — будущее княжество Тмутаракань; Владимир I, взяв Херсон, пытается вернуть крымскую, но вынужден отступить перед Византией. Отвоеванная Святославом Тмутаракань какое-то время функционирует в своем исконном качестве, пока печенеги и половцы вновь не лишают Русь выхода к Черному морю. И снова русские князья идут на юг возвращать Тмутаракань и Крым, результатом чего, правда, становятся не старые варяжские базы, а великое творение древнерусской литературы СПИ. После половцев на пути к Черному морю растекаются орды татаро-монголов, и теперь уже российские цари пробиваются к бывшему Русскому морю. Такое неутолимое стремление на юг не только объективная необходимость, это еще и вековая «инерция» русских варягов, их «генетическая память».

[85] Если сам по-хазарски – «крепость», то Самват (Самбат) – «крепость Ват (Бат)». Тогда возникает вопрос, не этот ли ват в «моров-ват», и есть ли у него другие «переклички». Хотя, конечно, более просто объяснить названия крепости из венгерского szombat – «субботний», восходящего к хазарской иудаистской праздничной субботе.

[86] Любопытно, что в венгерском языке есть слово kijavít – «переделывать». Так что, может быть, само название Киев имеет тоже мадьярское происхождение, и ни «перевозчики», ни «князья» по имени Кий тут вовсе ни при чем. Впрочем, возможно, все наоборот: венгерское kijavít (киявить) как раз происходит из Киева и от Киева.

[87] Не следует думать, что Олег Моравский – славянский князь. Олег – хёльг варягов росов, служивший со своей дружиной одному из моравских князей и вовремя драпанувший с тонущего корабля Великой Моравии. Славянские моравские князья не бегут, они ведут тяжелую исторически безнадежную борьбу на два фронта: против немцев на северо-западе и венгров на юго-востоке, не прекращая, впрочем, междоусобиц.

[88] Какая привычная фраза: «Киев – мать городов русских». Настолько привычная, что мы не задумываемся, почему «мать», ведь Киев – он? Слово «город» тоже мужского рода. Но нет, все-таки почему-то «мать», а не «отец»! Но… по-немецки «город» (Stadt) женского рода. Соответственно, следует ожидать, что столица Руси Первой готский Данпарштадир тоже был (была!) женского рода. В сознании первых русских князей, еще говоривших по-готски, Киев был… извините, лучше Киевщина была как бы преемницей Великого Града… опять пардон, лучше не Града, а Великой Гарды «Змиевых» валов, истинной матери городов русских еще со времен Руси Первой.

[89] Может быть с этими княжениями связан некий владыка из «Записки греческого топарха», «царствующий к северу от Дуная» и по контексту противостоящий разоряющим Крым варягам то ли Святослава, то ли Владимира. Хотя, не худшим кандидатом на роль такого владыки выглядит венгерский хан Арпад, сын Альма (Альмуша).

[90] С V-VI веков на территории будущего Киева существовали отдельные разрозненные поселения, которые к IX веку исчисляются десятками. Однако никакого города кроме «города Кия» археологи не нашли. Эта небольшая крепостца площадью около 1 га, «городок» ПВЛ (Самват Багрянородного?), никак не «тянет» на столицу Киевской Руси. Самый древний город, известный археологам и хоть как-то достойный зваться столицей, – это так называемый «город Владимира» площадью около 10 га, появившийся лишь в конце X века. Конечно, тоже не Бог весть что для столицы великой державы, но Владимир начинал «с нуля» и параллельно Киеву восстанавливал древний Великий Град «Змиевых» валов. Зато уже при сыне Владимира Ярославе Мудром площадь Киева увеличивается в 7 (!) раз, и город становится одной из самых больших и красивых столиц Европы. Длительность княжений Владимира и Ярослава в Киеве, согласно ПВЛ, приблизительно одинакова – примерно 35 лет. Но, опять-таки согласно ПВЛ, почти столько же, 33 года, княжил в Киеве и Вещий Олег, притом княжил в идеальных условиях: при нем Киев ни разу не разорялся и не горел, сам Олег купался в богатстве, собирая дань со всех окрестных покоренных племен и имея огромную добычу от победоносных походов на Царьград. Летописный Олег мог (мог? обязан был!) отстроить свою столицу не хуже Ярослава Мудрого. Но… нет этой столицы, нет «города Олега». Нет и «города Игоря», нет «города Ольги», нет «города Святослава». Этот парадокс имеет единственное объяснение: все эти «князья» и «княгини» до Владимира либо не существовали в природе, либо правили где угодно, но не в городе Киеве.
Можно допустить, что кто-то из них покорил в среднем Поднепровье венгерское ханство, которое арабы называли Куябой, Багрянородный – Ки(о)авой, а скандинавские саги – Хуналандом (Хунамаркой). Тогда покоритель этого ханства, получивший соответственно прозвище «Венгр» или, в принятых в то время терминах, Угр, Hunger (Унгер, Ингор, Игорь), сделал Киев своей резиденцией, после чего Киевщина становится чем-то вроде столицы росов и быстро заселяется, но совокупность этих поселений воспринимается в качестве города, аналогично Итилю или Булгару, лишь окрестными кочевниками.

[91] Говорят, в голландских школах изучение истории государства в Нидерландах начинается с того, как… в 862 году туда был приглашен конунг Рюрик. ▬››.

[92] Первокнязь Славен – патроним и вероятный первоисточник титула «князь» на Руси.
Борживой I (?–894) – великоморавский князь.

[93] Если происхождение одного из скандинавских названий Руси Аустррика вполне объяснимо из austr (восток) и rika (государство) (ср. Швеция – Sverige), то другое часто встречаемое в сагах название Гардарики требует комментария. Традиционно и повсеместно Гардарики трактуется как «государство городов» по созвучию гарды и города. Это объяснение возможно, только если под гардой понимать Город Змиевых валов. В противном случае получается полный абсурд. Плотность населенных пунктов на территории Руси была ничтожна, даже ниже плотности городов в Скандинавии, так что ни о каком «государстве городов» и речи быть не может.
Возможно гарда пришла из греко-латинского мира в значении защиты (ср. французское guard – «защита») в Скандинавию через росов и приняло значение территории вейцлы (ср. шведское X века konungsgardr), то есть территории, с которой кормился конунг и которая находилась под его защитой. Вейцлу скандинавы заимствовали у древних росов, которые придумали эту форму протогосударства, известную у нас как полюдье. Собственно, вся древняя Русь, Гардарики, была совокупностью нескольких независимых гард (полюдий), наиболее значимые из которых отраженны у арабских авторов «категориями русов».

[94] В качестве курьеза: от Скьёльда ведут свою родословную конунги Дании, так что Рёрик Ютландский мог претендовать на принадлежность к Скьёльдунгам, а тем самым, – к потомкам правителей Руси Первой.

[95] В скандинавских сагах нет конкретно Кия, Щека и Хорива, но есть сестра Лебедь. Иордан мельком упоминает «вероломных росомонов» Аммия и Сара, которые ранят Германариха, мстя за свою сестру Сунильду. Тот же эпизод в более развернутой и поэтической форме представлен как бы с противоположной стороны в древнегерманском эпосе. В частности, в «Речах Хамдира» братья Хамдир (Аммий) и Сёрли (Сар) мстят Ёрмунрекку (Германариху) за сестру Сванхильд (Сунильду). Сван на скандинавских языках – «лебедь».
Вообще, предание о Кие, Щеке и Хориве как трех братьях основателях города (государства) имеет множество аналогий у самых разных народов, так что сказочность сюжета, равно как и самих братьев, сомнений не вызывает, она почти общепризнанна. Осталось только это общее признание распространить и на такие персонажи начальной летописи как Рюрик, Вещий Олег, Вадим Храбрый, Аскольд и Дир. Все эти «князья» вряд ли более историчны, чем предшествующие им персонажи ПВЛ из «Ветхого завета» (Ной, Сим, Хам и Яфет и пр.).

[96] Иоакимовская летопись известна нам в эпизодическом изложении В. Татищева.

[97] Славяно-язычные анты, сыгравшие заметную роль в Руси Первой и ставшие после ее гибели основным этническим элементом минимум трех государств на Балканах (Сербии, Хорватии и Болгарии), в создании Руси Второй практически участия не принимали, хотя и внесли свою лепту в генезис украинского народа.

[98] Лев Диакон называет Святослава Сфендославом, что подчеркивает росо-славянское происхождение князя (кагана). Если его отцом действительно был Игорь (Ингор у Диакона), а матерью Ольга, то последнюю следует признать хёльгой-славянкой. Здесь уместно вспомнить и утверждение начальной летописи о псковском происхождении Ольги, и встречающиеся в литературе ссылки на свидетельство некого византийского придворного, очевидца визита Ольги в Константинополь, что Ольга была из кривичей.

[99] О двух своих прародинах русские князья все еще помнили в XII веке. Герои СПИ собираются в поход не столько ради выяснения отношений с половцами, сколько для того, чтобы «испить шеломом Дону великого», добраться до «кур Тмутаракани». А знаменитый «плач Ярославны» летит со стен Путивля к половецким вежам, где томится ее пленный муж, то есть – с Сейма на Дон, по… Дунаю! Воистину «в Малаховку через Владивосток»! Очевидно, что в «плаче» естественно и незаметно «всплывает» песенный фольклор дунайских словен.

[100] После разгрома варягов росов под Константинополем в 941 году основу войска Игоря и Святослава уже составляют, вероятно, викинги норманны, которые не знают «греческого огня» и у которых нет страха перед Византией. От Льва Диакона нам известны два воеводы Святослава: Сфенкел и Икмор (не считая Свенельда ПВЛ, что, как мы уже отмечали выше, может быть не именем собственным, а просто титулом воеводы). Вот и попробуйте угадать, кто из них рос (гот), а кто норманн (швед).

[101] Возможно, полянами ПВЛ совокупно называет не только околокиевских обитателей Поля вне града, но и выходцев из Моравии и Польши, то есть ту же самую «группу из моровват».

[102] Русский славянский язык (не путать с росским готским языком), по-видимому, на самом деле никогда не был единым. Как минимум, можно выделить южный диалект полян, северян и древлян (этнический суффиксальный индикатор «-ян») и северный диалект вятичей, радимичей, дреговичей и кривичей (этнический индикатор «-ич»). Весьма вероятно, что диалектов было гораздо больше из-за множества возможных комбинаций субстратного антского и суперстратных склавинского и вендского диалектов при большом количестве различных неславянских субстратов.
Тем не менее, рождение общего древнерусского языка как языка славянского, хотя и диалектно раздробленного, облегчило жизнь не только жителям Руси, но и ее летописцам. В частности, при описании днепровских порогов им, в отличие от Константина Багрянородного, уже стало ненужным давать имена порогов отдельно «по-росски» и «по-славянски». Они же, в отличие от Льва Диакона, при описании схода воевод Святослава перед решающей доростольской битвой перестали бы озадачивать читателей «русским» словом комент. Не в пример хёльгам и каганам росов русские князья, называя пороги по-русски, тем самым называли их и по-славянски, а вместо комента говорили сход, что и должно быть точным переводом на русский славянский, росского готского *komend (ср. немецкое kommen и английское come – «приходить, представать [пред светлые очи]»).

[103] Может быть «авторство» славянской письменности признано за Великой Моравией как раз незаслуженно. Кириллица родилась и развивалась стихийно, весьма вероятно, что из того самого «иванова написания».